"Олег Вите "Творческое наследие Б.Ф.Поршнева и его современное значение" [V]" - читать интересную книгу автора

В.Я.Проппа 55, показавшего, что огромная часть сказочно-мифологического
фольклора представляет собою позднее преобразование и переосмысление
одного и того же исходного ядра:
принесения в жертву чудовищу юношей и девушек или, точнее, этого акта,
преобразованного уже в разные варианты обряда инициации."
Длительное сохранение человеческих жертвоприношений, уже обособившихся
от функции служить кормовой базой палеоантропам, Поршнев объясняет
следующими причинами:
"Если некогда умерщвление людей было связано со специфическими
отношениями неоантропов с палеоантропами и очень рано было подменено
жертвенным умерщвлением животных, в частности скота, то в Центральной и
Южной Америке крупный домашний скот почти отсутствовал и первобытный обряд
сохранился до времени сложных культов, тогда как древние греки уже с
незапамятных времен заменили человеческие жертвы подносимыми всякого ранга
божествам гекатомбами - горами - умерщвляемого скота".
Проанализировав многочисленные данные об эволюции жертвоприношений,
Поршнев резюмирует:
"Таким образом в наших глазах восстанавливается сначала кривая
восходящего биологического значения этих жертвоприношений, то есть
увеличение объема жертвуемой пищи для нелюдей (вернее, антилюдей), а позже
начинается и затем круто заменяет эту реальную биологическую функцию
символическая функция.
Последняя может идти как прямо от человеческих жертвоприношений
(религиозное самоубийство, самоуродование, самоограничение в форме поста и
аскетизма, заточение), так и от жертв скотом и продуктами (посвящение
животных, жертва первинок, кормление фетиша, сжигание, брызганье,
возлияние)".
Поршнев так подводит итоги анализу дивергенции:
"Итак, если, с одной стороны, мы нащупываем в глубинах дивергенции
умерщвление значительной части молоди некоей отшнуровывающейся
разновидности (количество этой молоди постепенно редуцировалось до обряда
принесения в жертву только первенца), то, с другой стороны, мы находим и
взаимное умерщвление друг друга взрослыми мужскими особями (редуцированная
форма в этом случае - поединок). Из этой второй линии произошли и рабство,
то есть сохранение жизни раненым и пленным, и его последующие
преобразования и смягчения в дальнейшей экономической эволюции
человечества, а с другой стороны - всяческие формы мирного соседства, то
есть превращения войн в устойчивость границ, в размежевание сосуществующих
этносов, культур и государств. Войны остались как спорадические
катаклизмы, которые человечество все еще не может изжить.
Но наша тема - только начало человеческой истории. Дивергенция или
отшнурование от палеоантропов одной ветви, служившей питанием для
исходной, - вот что мы находим в истоке, но прямое изучение этого
биологического феномена немыслимо. Мы можем лишь реконструировать его, как
и всю ошеломляющую силу его последствий, почти исключительно по позднейшим
результатам этого переворота: с помощью наших знаний об историческом
человеке и человеческой истории".


3. Гендерные и семейные отношения внутри неоантропов