"Райдо Витич. Послесловие ("Имя - Война" #1)" - читать интересную книгу автора

погоните?
- Да мне-то что?
- Ну, и прекрасно, - кивнул как-то суетно, услужливо и испарился, как
появился. А может, Лена опять не заметила?

День за днем как во сне, как в тумане через который продираешься и
борешься с ним, и устаешь от этого. И ничего ясного, яркого, понятного.
Блеснуло что-то силуэтом и пропало. Только Аркадий Владимирович все доставал
своими вопросами и доставал. Сначала Лена уставала от него, словно вагон
угля разгружала. Потом злилась, затем привыкла.
Постепенно, нехотя что-то вспоминалось, но лучше от этого не стало. Она
как раз начала вставать, делала первые шаги. Сил совсем не было, ноги
дрожали и как будто были чужими. Приходилось делать передышку, стоять,
вцепившись в поручень кровати, чтобы справиться со слабостью, одуряющим
звоном в ушах. И снова шаг, прижавшись к стене, еще, передышка. А в ней
фрагменты, но памяти ли, прошлого ли? Взрывы, грохот, крик солдат, и девушка
без рук и ног: "застрели" - шепчет.
Лена зажала уши и закричала, сползла по стене, теряя сознание.
- Сестру!! Врача!! - закричал кто-то.
В тот же день Сивухин категорически запретил всякие посещения Саниной.
Рогожкин не стал спорить, уехал с докладом к Банге:
- Что инвалид, это бесспорно, - заявил сразу, без обиняков. - Память
фрагментарна, восстановлению подлежит, но воспоминания серьезно травмируют
капитана. Далеко ходить не надо - сегодня она что-то вспомнила и тут же
пошло обострение общего состояния. Сейчас без сознания, в себя так и не
пришла. Сивухин понятно, погнал меня в шею.
- Твой вывод? - хмуро глянул на него Банга.
- Для оперативной работы не пригодна.
"Да начхать мне на это!"
- Для жизни пригодна?
Рогожкин помолчал, раздумывая, стоит ли быть откровенным и, спросил:
- Не мое дело, но мне цель непонятна, а раз так, неясно с выводом и
направлением работы.
- Хочешь знать, зачем я тебя к Саниной направил?
- Да, - не стал скрывать. Артур закурил, по кабинету прошелся, решая
послать к черту желающего много знать или все же чуть "карты" перед ним
приоткрыть? Выходило, что лучше последнее.
- Она моя племянница. Насмотрелась за войну, а девчонке только двадцать
на днях исполнится, - бросил без энтузиазма.
- Вы хотите, чтобы она жила или работала?
- Я хочу, чтобы она не просто жила, а счастливо. Долг у меня перед ней.
Долгая история и тебе ненужная. Лена отличный боевой офицер, герой
Советского Союза, у нее больше четырех ранений. Гестапо за плечами. Четыре
года этого дерьма, что она хлебала наравне со всеми, с пятнадцати лет. Если
убрать родство: как думаешь, майор, заслужила она право нормально жить?
- Бу-бу буф, - выдохнул Рогожин, губы надув: новости, конечно. И чисто
по-человечьи - ответ однозначный. Только проблемы есть. - Если все так как
вы говорите, то воспоминания ей не нужны, даже опасны. Понятно теперь почему
ей сразу плохо становится.
- Поясни? - развернулся к нему генерал.