"Райдо Витич. О чем поет ночная птица" - читать интересную книгу автора

тревога, огромная как глаза и все.
Руслану вовсе стало дурно, он оттолкнул девушку и рванул к машине, как
поп за распятием. С места дал по газам и помчался по улице, не соображая,
куда едет. Заехал в какой-то тупик и остановился, уставился на
железобетонную ограду с надписью нецензурной, но точно определяющей кто он
есть. Мужчина хмуро пялился на высказывание, чувствуя отупение, тяжесть в
теле, на душе. Будто эта плита забора придавила его.
Лучше бы убила.

Из транса его вывел звонок. Сотников деликатно покашлял в трубку и
мягко спросил:
- Руслан Игоревич, как на счет приступить к своим прямым обязанностям?
- Пробка, Лев Евгеньевич, - бросил глухо в ответ.
- Надеюсь, в течение часа она рассосется, - с намеком, что ему
известно, что начальник службы охраны затерялся где угодно только не на
трассе таунхаус - коммерческий центр. И Зеленин не стал спорить, уверять в
обратном.
- Рассосется, - повторил как попугай.
- Буду рад видеть вас на рабочем месте, - заверил Сотников и отключил
связь, а Зеленин так и остался сидеть с трубкой у уха, думая совсем о
другом, не соображая, что только что говорил с боссом. И абсолютно четко
осознал, что не идет вперед, а возвращается, и ничуть он не изменился за
прошедшие годы, как не пытался измениться, чтобы не то что исправить, а хотя
бы загладить и вновь бежит, молчит, трусит.
Рус открыл дверцу и закурил.
Неприятно, ой, как неприятно осознавать, что в сорок лет ты как в
двадцать все тот же слабак. Банальная сволочь.
Взрослый дядька, успешный, неподкупный и принципиальный начальник,
которого уважают все поголовно от мелкой шушеры до козырных тузов - на деле
конченная сволочь.
Как же он зарывал это позорное пятно в своей биографии, как старательно
обходил то лето даже в воспоминаниях, сколько трудов положил, чтобы доказать
самому себе: ты не такой, это обстоятельства склонили, заставили, выбора не
было, но больше этого не повториться. Минутная слабость, минутное помутнение
рассудка, с кем не бывает? Но я другой, я понимаю, что сделал и исправлюсь.
Больше никогда, никто не сломает, не заставит, не подавит.
И доказал: двенадцать лет непорочной жизни. А что в итоге?
Эта девочка все же пришла за ним.
А ведь знал, что рано или поздно это случиться - не знал, что воочию
придется столкнуться с той, кого зарыл как в памяти, так и в земле.
И что он сделал? Сбежал от нее, как тогда от себя. Опять как черепаха в
панцирь с головой и ни звука, ни намека, ни мысли, что это было и было с
ним. Не он...
Откинул сигаретку и уставился на свою руку:
- Я.
Пора признаться и откопать скелет из шкафа. Пора, ведь в глаза совести
он уже заглянул, а это значит, что убегая, он ничего не изменит, потому что
точно знает - от этих глаз не сбежать.
Выбор не было? Вранье! Выбор всегда есть, другое, что выбираешь путь
наименьшего сопротивления, идешь наповоду страха, что в тот момент начинает