"Райдо Витич. Игры с призраком. Кон первый ("Война теней" #2)" - читать интересную книгу автора

Крепкая, из дубовых бревен слаженная, в два этажа, с высоким крыльцом,
резными перилами и лошадиной мордой над крышей, из деревяшки искусно
вырезанной, а уж внутри просторная, что алань за святилищем - и князю, и
княжьей родне, и ближним дружникам места хватает, не запинаются за дружку, а
и гости пожалуют, не утеснят.
На крыльце стояла пожилая, круглолицая женщина, ладони под передник
прятала - их поджидала. Устинья князю по материной линии теткой доводилась.
Как в прошлый набег лютичи племя посекли, так одна кровная осталась. С тех
пор и жила с родичем под одной крышей, и мать всем дружникам, и стряпуха, и
для молоди, что вечером княжья светлица сбирает - пригляд.
Тетка, упрежденная о болезнном госте, нижнюю светлицу занавеской
огородила, красно чистое да воду приготовила и вышла на крыльцо поджидать.
Ее приемная дочь - Верея, шестнадцатилетняя скромница, молчаливая да
работящая, на скамье у крыльца сидела, хлопала белесыми ресницами, вишневые
губы поджав, летник на коленях оглаживала. А ну как понадобится подсобить?
Она вот - и позвать кого, и подать что - только кликни...
Любопытство девку мучило - что за гостя им лес послал? И рдели девичьи
щеки в ожидании, сердечко колотилось - можа красив, да пригож гость
незванный и не сговоренный - приглянется Верее, любым станет.
Устинья лишь головой качала, глядя, как дочь розовую ленту на русых
волосах поправляет, знала, о чем глупая думает. В возраст давно вошла -
сговаривать пора. Дружники княжьи, молодцы ладные да пригожие, что ликом,
что статью, как на подбор, хороводят вокруг дочери. Любой в мужья годен, а
Верея словно без ума - скользит взгляд голубых глаза мимо, никого не
привечает. И чего девке надобно? - вздыхает мать недовольно. Но неволить не
хотелось - пущай еще в девках побегает, успеется бабьей доли хлебнуть.
Устинья вдаль глянула и по бедрам от досады ладонями хлопнула:
- Купалу лешак несет! Как же! Куды без него?
От холма, с борбища, вниз по улочке, к терему вышагивал невысокий,
коренастый мужичок, пылил кожаными сапожищами, поспешал, ребятишек
резвящихся обгоняя.
- Ишь, бежит базыга кривоглазый! Неймется старому! Одни б не
управились, что-ль! - ворчала Устинья не по злобе - для порядка.
Женщина она добрая была, всех жалела и этого вредного мужичка, правую
руку Мирослава, то ж, но больно не по нраву ей было, что лез он в ее
владения. Им вровень зим было, а разнились, почитай, во всем. Ворчливый
Купала никому спуску не давал, все поучать норовил, да лез, куда не просят,
и в женские дела то ж. И сколь хлебов напекла и ладно ль в горнице девицы
убрались, да крепкое ли кросно наткали - до всего дело старому было. Тряхнет
русыми кудрями и давай пытать: кто из дружников с девками в светлице
засиделся, да почто Мариша с Беликом по воду долгонько ходят? Что ему дело
молодое - объясни старому вотлаку, что милуются - до утра бухтеть станет,
спасу не будет, изведет, а после забудет, словно не было. Вот и
спрашивается, чего бажил? Одно слово - кедрачник. В крови у них ворчать да
любопытничать. Послал Солнцеяр Мирославу десничего!
- Пойду я, матушка? - вскинулась Верея.
Боялась она Купалы - страсть! Глянет тот карими глазом на выкате,
близна на вежде полуприкрытом, пожует полными губами, тряхнет бородкой, да
как зыкнет - сердце девичье в пятки уходит, кожа лягушачьей становится. Одно
слово - филин. В правду похож, правильно княжьи дружники его прозвали.