"Георгий Николаевич Владимов. Большая руда" - читать интересную книгу автора

у них сегодня ночная, но он-то наверняка в гараже. Не знаю, может,
какой-нибудь завалященький "мазик" он для тебя подберет. А потом будем
сочинять ультиматум в рудоуправление. Но если там откажут...
- Понимаю.
- Нет, - начальник помотал головой, - не понимаешь. Ты еще намучаешься
с этим "МАЗом", заранее тебе говорю. Это у нас, так сказать, отживающая
тягловая единица.
- Что же, на них совсем ездить нельзя?
- Почему нельзя? Машина-то прекрасная, добрая, лучше любой десятитонки.
Только норма на нее по-уродски составлена. Пока только начинали рыть, еще
ничего было, не жаловались "мазисты", а теперь мы уже на восемьдесят пять
метров зарылись, километраж вон как увеличился, да и крутизну дорог надо
учесть, а нормы оставлены прежние. Вот и ездят у нас пятеро великомучеников.
Ты, если оформишься, шестой будешь. Только они с верхних горизонтов возят, а
тебе придется с нижнего. Понял теперь? Устраивает?
Пронякин пожал плечами.
- Где наша не пропадала. И долго мне хуже всех будет?
- Не знаю, - сказал начальник. - Одно из двух: либо руду достанем -
тогда уж нормы пересмотрят, - либо раньше все "МАЗы" изведем. Я лично на
руду надеюсь. Я уж сказал тебе: будет руда - будет власть.
- Ну что ж, меня это тоже устраивает.
- Заявление у тебя готово? Давай подпишу... Эхе-хе... Напишу: "Не
возражаю". Большего, к сожалению, не могу.
Тут зазвонил телефон, и начальник, подняв трубку, зажал ее между щекой
и плечом. Должно быть, ему сообщали что-то тревожное, потому что он начал
густо темнеть, и рука его все не решалась поставить подпись.
- Так, - говорил начальник. - Так... Так...
Пронякин двумя пальцами подвинул бумажку. Выцветшие глаза взглянули на
него коротко и бестолково, но рука быстро и размашисто расписалась. Пронякин
осторожно вытянул из-под нее заявление.
- Скажите там, чтоб не ждали! - крикнул начальник вдогонку. - Больше
принимать не буду...
Пронякин уже не слышал его. Выйдя на крыльцо конторы, он увидел те же
медлительные тяжелые облака, яблоньки, пригнувшиеся под ветром, и стенды с
портретами передовиков и цитатами из их обязательств, прислоненные к низкой
ограде. Те же и все-таки уже не те. Он двинулся не спеша к киоску с
газированной водой и бросил мятую рублевку на мокрый алюминиевый поднос.
- Два с сиропом.
Облокотившись, он смотрел на продавщицу. Она мыла стаканы с деревенской
тщательностью и без той хлесткой ловкости, которая отличает городских
продавщиц. И сироп она наливала аккуратно. "Дура, - спокойно подумал он. -
Счастья своего не знаешь. Эх, сюда бы женульку определить, она б тебе
показала. У нее б потекла копеечка".
- Не надоело еще? - спросил он, принимаясь за второй стакан.
Она взглянула быстро, с диковатой застенчивостью, широко взмахивая
выгоревшими ресницами.
- Чего?
- Сидеть тут, говорю, не надоело еще? Такая молодая, тебе бы в самый
раз на экскаватор пойти или на кран.
- Не берут.