"Александр Власенко. Альтаир ("Секреты опытного дрессировщика") " - читать интересную книгу автора

пускал, а через два на третий, чтобы собака уже просто изнывала от желания
вцепиться во врага. Получив хорошую хватку, фигурант должен был по моему
сигналу обязательно упасть, то сразу, а то и протащив отдаленное подобие
овчарки некоторое время на своем горбу.
Когда решительность атаки у Таира стала стабильной даже при пуске с
десяти метров, мы перешли к новому упражнению. Объект непрестанного
собачьего вожделения - фигурант в дрессировочном костюме или в защитном
рукаве - доводил пса до исступления, отбегал от нас подальше, поближе к
двери или калитке, и там тоже немножко шумел и махал руками. Его задачей
было заскочить в дом или за ограду перед самым носом приближающегося Таира
и, уподобляясь бандерлогу, подразнить упустившего добычу хищника сквозь
щель. Еще и я, в довершение неприятности, пристыживал и без того
раздосадованную собаку. Козе понятно, что в другой раз, видя безнаказанно
ускользающего противника, Таир торопился к нему со всех ног. Даже за
полсотни шагов. И надо же - в последний миг успевал-таки поймать! Какое
счастье!
Теперь оставалось последнее: добиться столь же быстрой лобовой атаки и
снять торможение при замахе палкой. Временно вернулись к пускам с очень
малых расстояний. "Мушкетерам" пришлось попотеть изрядно. Я держал Таира на
коротком поводке, а они, поочередно его раздразнивая, по одному подбегали к
нам, размахивая над головой какими удалось найти большими тряпками, и
швыряли эти тряпки в нашу сторону. Последний из "мушкетеров" был облачен в
дреску. Ему-то за все про все и доставалось на орехи. В ходе нескольких
занятий в отнюдь, как выяснилось, не чайной ложке серого вещества, тесно
помещавшейся за узким Таировым лбом, сформировалась и закалилась цепь
совершенно верных умозаключений: что, метая тряпку, вороги всегда
промахиваются; а когда они не промахиваются, то это совсем не больно; и
попадание снежком перетерпеть тоже можно, а можно от него и увернуться; и
чем большая по размеру палка находится в преступных руках, тем чаще она бьет
мимо; а если не мимо, то очень слабо; а если не слабо, то только до хватки;
коли же и после хватки попадает - это не более раза; ну ладно, не более
двух... Но главным в цепи было завершающее звено: если контратаковать
противника очень быстро и правильно, то никаких ударов с его стороны не
последует вообще!
Как только Таир допер до столь грандиозного открытия, дистанцию пуска
на каждом занятии мы стали увеличивать метров на двадцать, при этом по
возможности усложняя условия погони. Ловили неприятеля и в лесу, и в поле, и
среди построек находившегося поблизости железобетонного комбината, и по
колено в снегу пробовали, и по гололеду.
По гололеду однажды особенно весело вышло. Февраль был, после оттепели
похолодало, и за питомником дорога превратилась в сплошной каток.
Направляемся мы с Таиром туда, а за нами минут через несколько идет самый
толковый из "мушкетеров", Санька, облаченный ввиду неизбежности падений на
лед в полный дрессировочный костюм. Пусть оно, конечно, в таком наряде не
только бегать, но и ходить неуклюже, да ведь зато и ушибиться сложно, а еще
и в мороз тепло. Издали углядев по-пингвиньи переваливающуюся Санькину
фигуру, я начал настораживать Таира. Но урод слепошарый вертел головенкой в
расчете обнаружить вероятного противника где-то вблизи и Саньку заметил не
сразу, а едва ли метров за семьдесят. Пускаю я свою жутко отважную овчарку
на задержание. Таир энергично работает ножками, а ножки-то скользят.