"Григорий Власов. Гомункулус (научно-фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

меньше. Хребет уходил вниз, обнажая панораму горной страны.
Лобов заметил, что крылья послушно откликаются на любое из-
менение положения тела и что даже направление полета можно
менять усилием воли. В восторге он стал забираться как можно
выше. Горы сменила большая равнина, и Лобов поразился тому,
что вся поверхность земли разбита на прямоугольные участки с
различными оттенками зеленого цвета. Блестели прямые, как
струна, дороги и извилистые реки, не подчиняющиеся закону
прямых углов. Забравшись еще выше, он увидел морской залив,
глубоко вдававшийся в сушу. Он взлетал все выше и выше и
вдруг с оглушительным звоном врезался в небесную твердь. Все
моментально перевернулось. Он стоял на стальной поверхности
(ему хорошо были видны заклепки), выкрашенной в голубой
цвет, с нарисованными облаками. Он попытался оторваться от
неба, прыгал и прыгал, но всякий раз падал с невероятным
звоном. Охваченный паникой, Лобов проснулся.
Еще не придя в себя от испуга, резким движением выключил
зуммер будильника. Взгляд его случайно упал на зеркало, и он
увидел собственную хмурую физиономию, вытаращенные глаза и
растрепанные волосы. Чувство юмора вернулось к нему. Лобов
привел себя в порядок и отправился в медицинский блок. Млад-
ший врач Луиза Шоутедени спала, уронив голову на стол. Ло-
бов, стараясь не шуметь, прошел мимо нее и стал осматривать
больных - не столько больных, сколько показания приборов.
Первый космонавт. Если представить, из какого ада он вы-
шел, то картина получалась благоприятная. Ожоги 15 процентов
тела. Лучевая болезнь. Тепловой удар. Мозг не поврежден.
Произведено переливание крови. Лобов посмотрел документы.
Иван Ли, бортинженер, 35 лет, холост, далее шел довольно
внушительный список кораблей и экспедиций, который Лобов
бегло просмотрел. Вторая специальность - философ. Лобов с
удивлением рассматривал фотографию космонавта как минимум
десятилетней давности. Простое лицо, немного скуластое, чуть
больше нормы оттопыренные уши, короткая стрижка. Кто бы мог
подумать, что этот парень - любитель мудрости. Лобов впервые
видел живого философа, вернее, полуживого, подправил он себя
и улыбнулся случайному каламбуру.
Лобов перешел к следующему космонавту. Алан Узунашвили.
Бортинженер, 30 лет, холост. Другие профессии - навигатор и
программист. Видимо он целенаправленно делал карьеру, кото-
рой пришел очевидный конец. Ожоги до девяноста процентов.
Мозг поражен на треть. Ему не выжить, решил Лобов, но если и
выживет - он останется слеп и глух. Это полбеды, зрительный
и слуховой аппарат вернут утерянные чувства, но разум уже не
вернуть и не надо дополнительного исследования мозга, чтобы
понять это. Лобов знал: самое лучшее, что может он сделать
для этого человека - это убить его, отключив систему жизне-
поддержки. Знал он и то, что не сможет этого сделать. Стран-
ное и непонятное беспокойство охватило его. Он рассматривал
фотографию Узунашвили, остроносого, со сросшимися бровями, с