"Леонид Влодавец. Атлантическая премьера (Black Box 1) [B]" - читать интересную книгу автора

Ротный был и того краше. Кулаком щит из доски-вагонки прошибал запросто. А
голос! А глаза! Как в фильме Хичкока! Я их тогда еще не видел, поэтому еще
страшнее было.
- Я вас учу убивать! - гудел он своим хриплым рыком. - Замполит может
говорить по-другому, но мне на это плевать. Ради защиты социалистического
Отечества, которое все время в опасности, надо быть готовым оторвать яйца
любому агрессору! Даже если это придется делать зубами, за неимением рук!
Коротков!
- Я! - У меня такая фамилия была - Коротков.
- Пять шагов вперед, шагом - марш! Напр-ра-во! Показательный спарринг! Я -
противник. Ваши действия? Докладывать без слов!
Двадцать секунд против него - это подвиг. При росте метр семьдесят пять и
весе под восемьдесят, он вырубал всех наших правофланговых, которые были
под два метра. Левый фланг он вызывал по трое сразу - разлетались, как
мячики.
- Я делаю больно, - предупреждал ротный, - но убиваю и ломаю кости только
условно.
Даст в дых - согнешься, начнешь ловить воздух, а он тут же добавит:
- После ужина, в личное время, сорок углов на стенке. Пресс хреновый.
А потом, когда мы всему, чему требовалось, подучились, то есть через
полгода учебки, развезли нас, родимых, по боевым частям. Многих в Афган
пихнули - там такие нужны были. А я угодил в славную страну Гэдээрию, в
передовой окоп родного ОВД. В смысле, Организацию Варшавского Договора.
По немецким понятиям - глушь несусветная. Аж двадцать верст до ближайшего
населенного пункта. Горка, поросшая лесом, а на горке - мы, за
большим-пребольшим забором. И все то же, что в учебке, только в два раза
злее и крепче. Потому что там мы все были шпана и сопляки, а тут, кроме
нашего "духовского" племени, были вообще-то очень уважаемые люди -
"дедушки" Советской Армии. В принципе, нормальные ребята, но со
странностями. Особенно любили, чтоб мы, молодое пополнение, перед отбоем
дружно орали: "До дембеля наших "дедушек" осталось сто тридцать четыре
дня! День прошел... Ну, и Бог с ним!" Правда, вместо слова "Бог" говорили
другое, но тоже из трех букв. Носки стирать, однако, не заставляли, а били
только на занятиях по рукопашке, Вообще, дедовство, оно разное. Меня перед
армией уж стращали-стращали, а на самом деле все оказалось куда проще и
даже веселее. Посылки не отбирали, а наоборот, смотрели, чтоб кто-либо
втихаря не жрал. Надо делиться с товарищами. Сегодня тебе прислали - дели
на всех, завтра мне пришлют - я поделюсь. Короче, коммунизм.
Дожил я до второго года службы. Стали считать дни, теперь уже НАМ ту же
фигню насчет дембеля орали. И, наверное, все бы вышло как у всех:
попрощались бы утречком с боевым знаменем, сели в автобус с чемоданчиками
в руках и отпускными билетами у сердца, а затем покатили бы в родной,
тогда еще целый и невредимый Союз. И с чувством исполненного долга перед
Великой Родиной пошел бы я в родной военкомат становиться на учет как
солдат запаса.
А дальше... Хрен его знает! Папы-мамы у меня ведь в натуре не было. Я
только и знал, что они должны были меня сделать, но кто это конкретно -
неизвестно. Разница в принципе небольшая: дом ребенка - ясли, малолетний
детдом - детсад, просто детдом - школа. Все бы хорошо, только возвращаться
некуда. Наверное, в общагу бы пихнули, на завод трудоустроили... Родина у