"Леонид Влодавец. Адская рулетка (Black Box 4)" - читать интересную книгу автора

Если б я был нормальным, тут же сделал бы вывод, что этот прикол мог
храниться только в Танечкиной памяти, потому что Ленка его не знала. Но
соображать я был не способен. Меня эта фраза только завела, не больше
того. Тем более что Викина ладошка, вдоволь нагулявшись у меня под майкой,
воровато пролезла под резинку трусов...
- Ага-а... - пропела она. - Какой тут пыжик! Ой, какой пыжик!
И это было из Танькиного лексикона. Правда, я об этом термине был
осведомлен нелегально. Такое кодовое название для известного мужского
предмета она применяла с Толяном. Опять же, будь я в здравом уме и трезвой
памяти, может быть, испытал бы ревность или обиду. Но в нынешнем состоянии
все это было мне глубоко по фигу. Главное - что прибор в полной
исправности и Вике есть чего пощупать...
- Ах ты, баловашка! - проурчал я, проведя ладонью по Викиному животику,
точнее, по шерстяной юбке, под которой он скрывался. Юбка была широкая. Я
откинул подол немного вверх и получил возможность беспрепятственно
проникнуть к теплу, исходящему от Викиных бедер, обтянутых колготками. На
самом главном месте еще и трусики обнаружились...
- Ну, ты и капустка... - прошептал я Вике в ушко, не позабыв щекотнуть
языком мочку уха. - Семьдесят семь одежек - и все без застежек.
- Захочешь - очистишь, - не переставая поглаживать "пыжика", пробормотала
она и провела губками по моей щеке. - Ежик небритый...
Я тоже ущипнул ее губами за щечку, поелозил рукой по плоскому, даже в
расслабленном состоянии крепкому животику, мизинцем пощекотал пупок, а
потом заполз сразу под две резинки: трусиковую и колготочную. Под пальцами
волнующе зашелестели жесткие путаные волосики.
- Ты тоже колючка небритая... Елочка-метелочка... - прикасаясь губами к
уголку ее глаза, проворковал я. А рука тем временем осторожно шебаршилась,
разбираясь, где там чего в этой мохнушке запрятано... Наконец, средний
палец отважился, сунулся в какое-то теплое местечко, нежное, скользкое,
липкое чуть-чуть. Сначала только самым кончиком, верхней подушечкой, а
потом, словно бы осмелев, весь забрался. И указательный туда же полез. И
оба ласково притронулись к небольшой фигулинке с пимпочкой. Динь! Как
видно, этот звоночек у Вики громко прозвенел, хотя я его и не слышал.
- А-ах... - Вика стиснула мою руку крепкими ляжками. - Не отдам!
Ее-то ладошка тоже бездельем не маялась, забавлялась с "главной
толкушкой", или с "пыжиком", если ей так угодно. Осторожненько, будто с
хрустальным, обращалась. Тянет-потянет, вытянуть не может... И
приговаривала:
- Цып-цып... Цып-цып... Цып-цып...
А пальцы мои все ворочались и ворочались, поскребывали гладкое, горячее,
скользкое. И так усердно, что у Вики по телу пошли волны, грудь задышала
чаще, спина стала пружинисто выгибаться... Быстро, быстрее, еще быстрее!
Лишь бы только мне "толкушку" сгоряча не выкорчевала! Нет, отпустила...
Обеими руками обхватила, стиснула, дернулась!
- Ы-ы-х-х... - услышал я. Первый раз этот сладкий стон я слышал два с
лишним года назад, на солнечной поляночке, на "лежке" Джека. Вот
торопыжка! Так сдавила руку, что кости захрустели...
Все, обмякла. Отвалилась на спину, тяжело дыша, раскинулась, но это лишь
на время. Я высвободил руку из липкого плена, привстал, рывком стянул с
безвольных, расслабленных ног скатавшиеся в валок трусы и колготки,