"Леонид Влодавец. Выход на бис (Black Box N)" - читать интересную книгу автора

препарата "Зомби-7", превращающего людей в покорных, сверхвыносливых и
сверхсильных биороботов. И с Марселой Родригес познакомился, хоть и при
весьма дурацких обстоятельствах, именно я, а не тот Браун, тело которого
гнило в земле к тому времени уже целый год...
Да, я вспомнил все это. И про все, что было дальше, вспомнил, и про
перстни Аль-Мохадов с их невероятными свойствами, и про то, как благодаря
этим перстням исчез "Боинг-737" с немалым числом пассажиров, послом США на
Хайди, очень многими знакомыми мне людьми, бутылью с готовым "Зомби-7" и
красными папками, в которых было написано, как его делать. А потом я при
неясных обстоятельствах угодил в клинику доктора Брайта, где в течение
месяца пребывал в коме, а потом точно так же, как сейчас, в последние дни
приходил в чувство. И тогда во мне одновременно были я-Короткова и
я-Брауна. Пока не налетел с бандой камуфлированных молодцов Умберто
Сарториус - Сергей Сорокин, не увез меня на свою любимую Оклахомщину и не
забрал от меня мистера Брауна. То есть переписал его на некий
"искусственный носитель" - мне представилось нечто вроде CD-ROM, а позже
пересадил в полупустую башку ветерана вьетнамской войны, потерявшего
память от тяжелой контузии (теперь-то я знал, кого шандарахнуло во время
обстрела Дананга!) и внешне очень похожего на Брауна. Вот этот-то тип, то
есть бывший мальчик Майк Атвуд с пересаженной памятью своего ровесника и
соратника по Вьетнаму, и стал законным мужем Марселы Родригес. При этом
я-Брауна сознавало, что с ним произошло. Правда, он был убежден, что
единственный хозяин своего нового "костюмчика". Он даже не знал, как звали
его прежнего владельца.
Я все это вспомнил и жутко удивился. Удивился тому, что Марсела Браун меня
признала за своего мужа. Где-то из архивов памяти вынырнуло фото,
показанное мне Сорокиным тринадцать лет назад. Майкл Атвуд был похож на
меня так, как Хрущев на Карла Маркса. Не в смысле того, что он был лысый и
безбородый, а я - бородатый и патлатый, а просто ни хрена не похож. На
настоящего Брауна - этого я вообще плохо себе представлял - он, кажется,
был похож, а на меня - нет.
Само собой, что справляться об этом у Марселы, которая целовала меня с
превеликим усердием, мне было неудобно. Опять же сестрица Пилар и сеньора
Вальдес, глядя на эмоциональный взрыв, устроенный Марселой, уже утирали
слезы умиления, как русские бабы при просмотре мексиканских телесериалов.
Да и профессор Кеведо с доктором Энрикесом снисходительно улыбались.
Все-таки им было приятно узнать, что они лечили не абы кого, без имени и
фамилии, а вполне приличного, женатого человека, не бомжа и не
алиментщика. Опять же одета Марсела была вполне прилично, хотя и
по-курортному. Им засветила возможность содрать кое-какие
благотворительные бабки. То ли просто так, то ли при посредстве Лауры
Вальдес. Хотя, конечно, эта горластая такие комиссионные заломит, что
только держись...
- Так, - сказала Марсела грозным голосом, оторвавшись от меня. - Позвольте
мне узнать, сеньоры, в каком состоянии находится мой супруг?
- Вы знаете, сеньора... - промямлил Энрикес, поглядывая на профессора
Кеведо, в задумчивости теребившего свою айболитовскую эспаньолку. Он, как
видно, размышлял над тем, что по-научному называется "дилеммой": то ли
соврать, что состояние у меня хреновое, и тем самым приплюсовать к бюджету
клиники кое-какие дополнительные поступления на продолжение моего лечения,