"Этель Лилиан Войнич. Прерванная дружба" - читать интересную книгу автора

похоронили его жену и что, когда они все трое придут домой, мокрые и
продрогшие, она не встретит их приветливой улыбкой, заранее приготовив
нагретые домашние туфли. Четырнадцать лет она была подле него, всегда
готовая сделать то, что нужно, всегда готовая стушеваться, если он был
занят. Ее присутствие, столь удобное и незаметное, стало необходимым
условием его существования.
Это не был брак по любви. Маркиз женился по настоянию друзей и, так как
ему было все равно, предоставил им выбор невесты; однако ни он, ни она ни
разу об этом не пожалели. В течение всех четырнадцати лет их совместной
жизни он был неизменно учтив с женой, поскольку не мыслил иного отношения к
женщине, и оставался ей неизменно верен, поскольку его влекли только
духовные радости. Но хотя Франсуаза родила ему пятерых детей, хотя она была
ему не только женой, но и матерью, ограждавшей его от денежных забот,
домашних хлопот и волнений, он совсем не знал ее и даже не подозревал, что
не знает, - она была для него просто Франсуазой. Теперь же она казалась ему
непостижимо величественной и даже страшной, и не потому, что ее уже не было
в живых, а потому, что она умерла, окруженная ореолом самоотверженного
материнства.
Если бы Франсуаза узнала, что ее смерть пробудит в маркизе это новое
чувство робости перед ней, она бы беспредельно удивилась. Ее отчаянная
одинокая борьба за жизнь троих детей, заболевших тифом, представилась бы ей
(если бы она вообще хоть на минуту задумалась над этим) вполне естественной,
- ведь она была матерью. Но Франсуаза, женщина бесхитростная да к тому же не
имевшая ни минуты свободного времени, не обременяла себя отвлеченными
размышлениями о разнице между долгом матери и долгом отца и не раздумывая
рисковала жизнью, оберегая в то же время от болезни своего мужа. Жизнь
выдающегося ученого была слишком драгоценна, чтобы подвергать ее опасности.
Он же ни во что не вмешивался - не из трусости, а просто потому, что он
вообще никогда ни во что не вмешивался. Маркиз полностью доверял Франсуазе,
и ему так же не могло прийти в голову усомниться в ее житейской мудрости,
как ей оспаривать его суждение о каком-нибудь папирусе. И вот теперь, вырвав
у смерти одного ребенка, она последовала в могилу за двумя другими,
беспокоясь на смертном ложе только о том, сумеют ли слуги без нее содержать
детей в чистоте и хорошо варить кофе.
Старший из мальчиков, Анри, шел рядом с отцом и горько плакал. Ему было
тринадцать лет, и он уже понимал, что мама действительно умерла. К тому же
он сам только что оправился от болезни и помимо душевного горя испытывал еще
и физическую слабость. Маркиз ласково потрепал сына по плечу, и Анри поднял
голову, улыбаясь сквозь слезы. Он безгранично, так же как и его покойная
мать, обожал отца. Отец был самым умным, самым ученым и самым замечательным
человеком на свете, ласка отца была большой честью, утешением в любом горе.
Судорожно всхлипнув, Анри перестал плакать и благодарно потерся мокрой щекой
о добрую отцовскую руку.
Маркиз был рад, что хоть Рене не плакал. Ему было очень жаль своих
осиротевших мальчиков, но плачущие дети его всегда немного раздражали: они
совсем не умели пользоваться носовыми платками. Рене не проронил ни
слезинки; ему еще не было десяти, и он, как и маленькая сестренка, ожидавшая
их дома, по-видимому не понимал, что произошло. Во время похорон он только
ежился от холода.
Они миновали липовую аллею и проехали под огромной аркой ворот, по обе