"Мацей Войтышко. Булгаков " - читать интересную книгу автора

тот исчез. Чертовщина какая-то. Был и исчез.
Из громкоговорителя:
ПОМРЕЖ. Первый звонок!
КНИППЕР. И как мне теперь играть, как мне играть дальше? Я буквально плыла
на волне внутренней сосредоточенности, зал слушал меня в таком напряжении. А
мне казалось, что я прикасаюсь к чему-то священному, самому прекрасному. И
внезапно - тишина. Знаешь, сколько эта тишина длилась? Вечность! Тысячи лет!
КАЧАЛОВ. Убей меня сейчас, ну убей! Ведь того, что случилось, не
вернуть! Что бы я ни делал!
КНИППЕР. Будь жив Константин Сергеевич, ты бы ни за что себе такого не
позволил! Этика! Именно в этом и состоит этика! Кто допускает подобное
поведение, не уважает ни себя, ни свое ремесло.
Книппер выходит, собравшиеся было зеваки исчезают. Качалов кричит ей
вслед.
КАЧАЛОВ. Знаю, знаю, этика! Убить себя готов!
Встает, обращается к Ольге.
Звук в моей уборной почти не слышен. Должно быть, что-то не в порядке... а
этот в буфете хрипит как не знаю что... впрочем, хватит об этом!
ОЛЬГА. Я передам мастерам.
КАЧАЛОВ. Да, мастера, каких поискать! Разве не мог этот Андрей добежать
до моей уборной? Раньше-то ничего ведь не было, всех этих аппаратов,
сооружений, изобретений, громкоговорителей, черт знает чего! Помреж прибегал
и стучал: прошу, мол, на сцену. А теперь... никто задницей не пошевелит.
ОЛЬГА. Василий Иванович!
КАЧАЛОВ. Прошу прощения, Ольга Сергеевна. У меня аж руки трясутся. Я
сильно разнервничался.
Из громкоговорителя:
ПОМРЕЖ. Был второй звонок.
КАЧАЛОВ. Вот - прошу! Я же говорю - сидит себе и покрикивает, как на
каторжников. И эта тоже хороша! Воспитывать меня взялась! Чтобы я и не знал,
что есть этика. Чехова замучила. Станиславского замучила, теперь моя
очередь. Один раз за пятьсот с лишним представлений... нет, она больше не
должна играть эту роль. Это становится смешно. Ну, не успел... отвлекся на
мгновение и не успел.
БЕРКОВ. А у меня получилось. В последнюю секунду, и все же успел.
КАЧАЛОВ. Потому что ты, братец, в первый раз. А я, братец, в этой пьесе
еще Трофимова играл... тридцать пять лет тому назад.
БЕРКОВ. Знаю. Прекрасная роль. А тот иностранец, разрешите узнать, это
кто?
КАЧАЛОВ. Какой иностранец?
БЕРКОВ. Тот, что с вами выходил, когда я вторично о пластинках
напоминал. Тут с вами стоял. Еще стакан держал.
КАЧАЛОВ. Ермолай, разве тут кто-нибудь был? И еще пил со мной?
ЕРМОЛАЙ. Что-то не припомню.
БЕРКОВ. Ну как же! Ты же сам говорил - какой-то делегат или
консультант.
ЕРМОЛАЙ. Здесь?
БЕРКОВ. Гердман, Ольдман или еще как-то. Говорил, что немец. Звонил еще
Ольге Сергеевне.
КАЧАЛОВ. Вам что-то померещилось, товарищ Берков. Я во время спектакля