"Яков И.Волчек. Сын Карая " - читать интересную книгу автора

видела. Людей было много - семь-восемь. Это ее не удивило. На пустыре часто
складывали грузы, прибывающие на станцию, и хозяева забирали их, когда им
было удобно. Иной раз это происходило и ночью. Так что шум и возня у машин
не могли ее насторожить.
Выяснить внешность преступников не удалось. Обыкновенные люди, такие с
виду, как все, никаких особых примет в глаза никому из свидетелей не
бросилось. Да и вообще ночью что разглядишь...

К тому времени, когда Андрей на мотоцикле - в коляске сидел Дикарь -
прибыл на место происшествия, картина уже прояснилась. Майор из линейного
отдела милиции взял на себя руководство розыском. Он считал, что дело
обстоит примерно так. Когда на станцию (надо учесть - маленькую, пустынную,
где скорые поезда даже не останавливались) прибыли грузовики для колхоза
"Верный путь", их тут же скатили с платформы и оставили на пустыре.
Сопровождали груз двое - колхозник Пилипосян, шофер по специальности, и его
племянник Вазген. Они созвонились с председателем и получили заверение, что
утром к ним прибудет помощь, и тогда машины своим ходом пойдут в колхоз -
это за полсотни километров от станции. Закончив переговоры с председателем,
усталый и продрогший Пилипосян повел племянника в чайную. Там они встретили
какого-то проезжего человека и с ним выпили. Время от времени то Вазген, то
сам Пилипосян выбегали на пустырь и смотрели, все ли в порядке. Но что могло
случиться тут, на изъезженной вдоль и поперек станции, среди людей, которые
почти все были знакомыми, даже приятелями? Правда, Вазген сначала предложил,
что он будет ночью спать в машине. Но потом, успокаивая друг друга, дядя с
племянником решили, что после нескольких суток трудного пути под дождем и
ветром они имеют право на человеческий отдых. Примерно в двенадцать ночи,
оба сильно пьяные, они последний раз взглянули на машины и пошли спать к
дальнему своему родственнику, Бабкену Шадунцу. У него еще выпили - и не
хотелось, да не смогли отказаться - и спали крепко до самого утра.
А пробуждение было нерадостное.
Бабкен Шадунц дал следователю такое показание: "Я проснулся первый и
решил подшутить над родными. Сказал им: "Эй, вставайте, сони, у вас там
машины покрали!" Пока они одевались, я вышел на улицу взглянуть на
грузовики, а возвращался - уже криком кричал: машины, оказывается, стояли на
пустыре раскулаченные, ну совершенно раздетые".
Преступники сняли с машин все, что только было можно.
Сняли фары и подфарники, наружные боковые зеркала и, конечно, самое
главное - покрышки. Три грузовика с обнаженными черными колесами как бы
лежали брюхом на штабелях кирпича. Очевидно, скаты преступники подымали
домкратом, а потом под кузова наложили кирпичи, чтобы машины висели колесами
в воздухе и их удобнее было обдирать.
Пока Андрей осматривал пустырь и разговаривал со следователем и
работниками железнодорожной милиции, Дикарь дремал в коляске мотоцикла. Но
каждому, кто глядел на него со стороны, сразу становилось ясно, как трудно
ему притворяться спящим. Как трудно сидеть, упершись прикрытым и отлично все
видящим мохнатым глазом в дверь станционного пакгауза, и делать вид, что
происходящее вокруг ничуть его не касается, совершенно его не интересует.
Время от времени он медленно зевал и почесывал задней лапой ухо,
наставленное в ту сторону, куда ушел хозяин. Дикарь изо всех сил старался
туда не смотреть. Был дан приказ "сидеть" - и, значит, надо застыть в той