"Леонид Вениаминович Володарский "Снег" из Центральной Америки " - читать интересную книгу автора

платили дань Луиджи Чиленто и Пьетро Бресси. Потом произошло то, что так
часто случается в мире синдиката. Дон Оресте Бадалукка, глава другой
"семьи", решил завладеть всем, что принадлежало дону Палоцци... Началась
война, ее первыми жертвами стали наши с Бруно отцы. Их изрешетили
автоматными очередями, когда они доедали мороженое в итальянском
ресторанчике, в сердце "маленькой Италии". Я и Бруно в семнадцать лет
остались без отцов.
Но наши матери были истинными сицилийками. Дня не проходило, чтобы нам
не говорили, как подло и коварно убили наших отцов, мы должны отомстить, дон
Сальваторе Палоцци о нас позаботится. Но я точно знал: этому не бывать. Я
стану журналистом или профессиональным футболистом, по стопам отца не пойду
никогда. Теперь ясно, у кого оказался характер тверже: у меня и у матери
Бруно. Я пошел на журналистский факультет, получив спортивную стипендию, а
Бруно за счет дона Сальваторе Палоцци - на юридический факультет
Гарвардского университета. Мне вспоминалась фраза дона Корлеоне, главного
героя романа Марио Пьюзо "Крестный отец". Глава "семьи" мафии говорит: "Один
юрист с чемоданчиком может украсть больше, чем сто человек с револьверами".
Бруно с отличием (весьма непростое дело!) закончил юридический факультет
Гарварда, начал работать на дона Палоцци и сделал в "семье"
головокружительную карьеру: в тридцать пять лет он фактически стал
консильери - советником дона, занял второй по значимости пост в "семье".
Предшественник Бруно умер естественной для мафиозо (не знаю, как они
сами, а мне удобнее называть их так) смертью: взорвался вместе со своей
гордостью - последней моделью "кадиллака севиль". Бруно стал исполнять
обязанности предшественника, но молодость Чиленто не позволяла дону Палоцци
официально назначить его консильери. Бруно Чиленто не обижался, он готов был
подождать.
Для моей матери достижения его были венцом мечтаний: меня она хотела
видеть таким же. Какие истерики она мне закатывала, в чем только не
обвиняла:
- Тебе наплевать на память отца! Тебе безразлично, что его убийцы
останутся безнаказанными!
- Мама, прекрати! Все прекрасно знают, чем занимался отец, и не надо
мне рассказывать, что он в жизни никого не обидел, - я даже фамилии
мертвецов могу назвать.
- Спаси меня, пресвятая мадонна! Кого я вырастила! Ты даже одеваешься,
как урод, а вот Бруно...
- Да, у меня нет черного шелкового костюма в белую полоску - мечты
каждого мелкого гангстера - и перстня с бриллиантом...
- А какая у тебя машина - маленькая вошь из Европы, у Бруно...
И так до бесконечности.
С Бруно после его поступления на службу к дону Палоцци мы разбежались.
Уголовной хроникой я не занимался, а разговаривать с Бруно становилось по
мере его продвижения вверх все труднее и труднее. Мистер Чиленто
преисполнялся сознанием собственной значимости и величия, слова цедил
еле-еле, на всех смотрел свысока. Моей бывшей жене он просто активно не
нравился, и это еще мягко сказано. По правде говоря, Мария его на дух не
переносила. Да, моя бывшая жена Мария... Я называл ее совестью Центральной
Америки. Разумеется, в шутку. Но в этой шутке правды было процентов
девяносто.