"Владимир Вольф. Точка приложения" - читать интересную книгу автора

паспорт, начал его внимательно перелистывать. - Студент? - стрельнул
Рудольф поверх неожиданно возникшей жирной оправы. - А, молодой человек?
- Молодой специалист.
- Специалист? Так-так... Холост... Прописка в ажуре... А вот
фотокарточку пора бы освежить...
- Сейчас?
- Что - "сейчас"?
- Освежить?
- Не надо утрировать, - Рудольф положил паспорт и покрыл его ладонью.
- Ну, а теперь, молодой человек - руку на сердце, - ладонь строго
прихлопнула серпастый-молоткастый, - зачем вам все это нужно?
Рытин на него старался не смотреть. Бешенство, выпестованное тройным
переходом, сдерживалось разве что затейливым положением Рудольфа - будь на
его месте, Рытин даже не мог представить, как бы лично он повел дело.
И сейчас он смотрел на мягкие тапочки, видимо прихваченные для
одомашнивания кочевой жизни, и мало-помалу сглатывая ярость, произнес:
- Вряд ли вы поймете. Настолько это сложно...
- А вы попытайтесь, - (Рытин поразился - насколько хватало начальнику
ласкового любопытства), - Ваше упорство удивляет.
- Понимаете, я... - Рытин представил свой рассказ о временном сдвиге,
о поезде, застывшем над пропастью - и ему сделалось совсем плохо, черно и
безнадежно, лишь выкатилось из груди случайное: - Я имею мысленную связь с
одним инвалидом...
- Чего? - не выдержал Рудольф.
- Экстрасенс! - окатила Галина с веселой подначкой, но уколовшись о
зрачки начальства, залепила прыснувший было рот.
- Короче - так, - снова шлепнул провинившегося Рудольф, и посапывая,
извлек из-под стола чистый лист бумаги. - Вот вам... ручка есть? Найдем...
Опишите все в форме заявления. А там видно будет...
Рытин вздрогнул...
Вспомнил о...
Спеленал ладонью правый кулак с дьяволенком и тяжело замотал головой.
Железнодорожники переглянулись.
- Я не могу, - выдавил Рытин и поглубже спрятал кочан ладоней. - У
меня там... У меня рука не работает.
- Усохла? - фыркнул Рудольф и озорно подмигнул Галечке.
Рытин молчал долго - унимал гудящее сердце, слушал как пот
простреливает знобкую кожу и наконец, уравновесив резонанс, тяжело
поднялся.
- Прощайте...
- Как, все? - глаза начальника оказались удивительно похожими на
Галины - такие же маленькие и круглые.
- Катастрофа не отменяется. Она на вашей совести...
- Да кто ты такой...
- Такой! - зло срезал Рытин. Сгреб паспорт и очутился в коридоре. Там
услышал тихое:
- Ты, Галина, глаз с него не спускай...
Рытину хотелось выть. Самым страшным было то, что он понимал этих
людей, в принципе поступающих правильно, но не властных над собой - они
просто вынуждены, обязаны были не верить ему, Вагоны теперь казались