"Криста Вольф. Кассандра" - читать интересную книгу автора

"Но ведь я тоже забочусь об этом!" - клялась я. Какой непроходимо
глупой я себя чувствовала. Мне казалось, они и я, мы хотим одного и того же.
И какую свободу несло первое нет: нет, я хочу другого. Но тут с полным
правом царь поймал меня на слове. "Дитя, - сказал он и притянул меня к себе,
я вдохнула аромат, который так любила. - Тот, кто сегодня не с нами, дитя, -
сказал он, - тот против нас". И я обещала ему хранить в тайне то, что знала
о прекрасной Елене, и спокойно ушла от него. Стражники в коридоре не
шелохнулись, Эвмел поклонился, когда я проходила мимо. "Браво, Кассандра", -
сказал в храме Пантой. Теперь я возненавидела его тоже. Слишком тяжело
ненавидеть себя саму. Много подавляемого знания, злой воли и ненависти
скопилось в Трое, прежде чем они обратились на врага и сплотили нас.
Всю зиму я оставалась ко всему безучастна и погружена в молчание. О
том, что я не смею главного, я не думала. Родители, вероятно не спускавшие с
меня глаз, разговаривали между собой и со мной вполне непринужденно.
Брисеиду и Троила, которые по-прежнему искали моего сочувствия, удивляло мое
безразличие. Никаких вестей об Арисбе, ничего об Энее. Немая Марпесса.
Видно, все отступились от меня - неизбежный жребий тех, кто сам от себя
отступился. Весной, как и ожидалось, началась война.
Войной называть войну запрещалось. В интересах упорядочения языка
следовало говорить "нападение", что в данном случае было вполне точно.
Странным образом мы оказались неподготовленными к нему. Так как мы не знали,
чего мы хотим, мы не дали себе труда доискаться до истинных целей греков. Я
говорю "мы", спустя так много лет снова "мы", в несчастье я снова открыла
сердце для своих родителей. В те дни, когда греческий флот вырос на
горизонте - устрашающий вид, - когда наши сердца сжались, а наши юноши,
защищенные только кожаными щитами, смеясь, шли навстречу врагу, на верную
смерть, - тогда я прокляла тех, на ком лежала ответственность за это. Кольцо
обороны! Выдвинутая вперед линия за оборонительной полосой! Рвы. Ничего
этого не существовало. Я не была стратегом, но каждый мог видеть, как гнали
наших воинов по плоской прибрежной равнине навстречу врагам, чтобы те их
перебили. От этого воспоминания я никогда не смогу освободиться.
И в тот первый день - мой брат Троил.
Я всегда пыталась забыть, как он шел к смерти. Но все равно ничто из
всей этой войны не врезалось в мой мозг острее этого. Даже теперь, перед тем
как меня убьют, и страх, страх, страх принуждает меня думать, даже теперь я
помню каждую проклятую подробность смерти моего брата Троила. И одного
убитого во всей этой войне мне было довольно. Гордая, преданная царю,
бесстрашная, верящая клятве Гектора, что ни один грек не ступит на нашу
землю, я осталась в храме Аполлона перед городом, откуда был виден весь
берег. Но почему "был"? Он виден и сейчас. Храм Аполлона пощадили. Никто из
греков не решился посягнуть на святилище Аполлона. Тот, кто сейчас там
стоит, видит берег, усеянный обломками, телами воинов и оружием, которым
некогда владела Троя, а если он обернется - увидит разрушенный город.
Кибела, помоги.
Марпесса спит. Дети спят.
Кибела, помоги.
Тогда началось то, что вошло потом в привычку: стоять и смотреть. Я
стояла, когда другие жрецы, среди них Пантой, охваченные паникой, бежали в
Трою, когда Эрофила, старая, несгибаемая жрица с иссохшим лицом, в ужасе
скрылась в глубине храма. Я смотрела, как брат Гектор - Темное Облако - в