"Маркус Вольф. Друзья не умирают " - читать интересную книгу автора

котловиной Штутгарта. С первого по третий класс мы оба ходили в школу
недалеко от Креервальда. О том, что основатель школы Фридрих Шикер был
необычным педагогом, который применял новые, нетрадиционные методы
воспитания детей, и что, следовательно, мы учились в необычной школе, мы,
маленькие мальчишки, и не подозревали. Как и все, мы называли ее просто
школой Шикера.
После уроков я часто оставался до вечера в семье Мартина на
Ромингервег. Сад, подвал, игры со старшими братьями Мартина, кегли и
японское фехтование бамбуковыми палками -все это было куда интереснее, чем
идти домой. То, что нам с Мартином доставляло удовольствие и было
приключением, братья Мартина считали серьезными занятиями. Об этих старших
мальчиках у меня в памяти остались только их прозвища - Голь и Дилл.
Третьего из четырех братьев звали Аксель, и он тоже был старше Мартина.
Несколько воинственные привычки старших ребят были связаны с их
принадлежностью к полуконспиративной молодежной организации "ДеЙот 1.11"
("Немецкое юношество первого ноября"), о которой у меня остались кое-какие
воспоминания. Спортивная закалка, чувство товарищества, готовность пойти на
жертвы и личное мужество были добродетелями, провозглашенными ее основателем
швабом, - у него было загадочное имя Туск, - поэтому Мартин и я старались
продемонстрировать свою смелость, прыгая с зонтиком с террасы в сад. Мы
закалялись и вместе с братьями Мартина на полном серьезе готовились к походу
с палатками в Лапландию, придуманному Туском.
Мы могли бы оставаться друзьями всю жизнь.
Однако после прихода Гитлера к власти в 1933-м наши пути разошлись.
Когда в 1936 году школу Шикера закрыли нацисты, мой брат Кони, я и наши
родители уже три года жили в эмиграции. Мы жили и учились в Москве, и всякая
связь с Мартином прервалась.
В 1945-м мы вернулись в Германию и вместо того, чтобы переехать в
Штутгарт, остались в разрушенном Берлине. С самого начала передо мной стояли
особые профессиональные и политические задачи, которые вскоре вовлекли меня
в самую гущу серьезных противоречий нашей разделенной страны. Мои
воспоминания о далеком детстве на швабской родине в Штутгарте и о семье
школьного друга поблекли и почти забылись. Я ничего не знал о судьбе Мартина
и его братьев. Мои оставшиеся в Москве друзья были мне, конечно, ближе,
потом к ним прибавились новые друзья в Берлине и в Восточной Германии,
собственная семья, дети, внуки...
Однако спустя полвека крошечный узелок в клубке моих воспоминаний помог
возобновить давнюю дружбу двух мальчиков из Швабии. В 1982 году скончался
мой младший брат. О нем решили снять документальный фильм, и меня просили
назвать людей в Штутгарте, которые могли быть свидетелями нашего детства. Я
вспомнил не только наш адрес на Цепеллин-штрассе и название школы, но и
своего друга детства и его отца, который в свое время был известным
органистом и профессором музыки.
Вскоре после этого я держал в руках первое письмо от Мартина из
Штутгарта. Он отправил его по старому адресу моих родителей в Ленитце под
Ораниенбургом. Хотя я тогда уже подал заявление об уходе на пенсию, я все
еще находился на государственной службе в министерстве, в котором не
поощрялись контакты с Западной Германией, и был обязан о них докладывать.
Само собой разумеется, что мой адрес был на учете и у западных спецслужб, и
я ни в коем случае не хотел, чтобы Мартина из-за восстановления наших