"В.Вольф. Предрассветная драма или тихий скрип под мостом" - читать интересную книгу автора

- Вот он, - наладчик указал на одинокий силуэт, гуляющий у опоры.
Николай Петрович ступал неверным шагом, спотыкался, шарил, нагнувшись,
по земле - будто искал затерявшиеся очки. Все бы выглядело нормально, если
не... У фигуры отсутствовала голова.
Тусовкин мужественно подавил тошноту, вызванную воспоминанием: Сережа,
страшно ругаясь, ломает Николая Петровича, по-рысьи метнувшегося сзади ему
на шею... Все это Тусовкин наблюдал из-за угла соседнего дома, едва
сдерживая крик...
Голова лежала рядом с перилами - в урне, с все тем же гипсовым
выражением лица.
- Резьбу сорвали? - поинтересовалась супруга, запуская руки в мусорную
емкость. Тусовкин пожал плечами.
- Я не в курсе.
Его челюсть лихорадило фарфоровым перезвоном, нервы были готовы
оборваться в любую секунду. Но жуткая история требовала своего завершения.
- Конечно, сорвали, - леди, нахмурившись, осматривала шею. От
сотрясений в голове супруга что-то ненормально позвякивало.
- Странно, почему же он пошел домой в кабинетном горшке. Ах да,
ключи... Вторая же в сейфе...
- У него две головы? - слабо удивился Тусовкин.
- Какое там - "две"! Целый гардероб! На все случаи жизни. Одна на
службе, вторая - со службы, третья - дома, четвертая - в гостях и тэдэ. По
обстановочке.
- И как же вы с ним... Живете?
- Как живу? Сам видел - каждому бы так! Такого мужа поискать надо.
Золото, а не муж!
Она продолжала вертеть голову, придирчиво щупая издержки сережиной
самообороны. Гоня предобморочное состояние, Тусовкин отвернулся и заметил
валяющуюся в стороне папку - распятую и грязную. Подошел ближе. В
отделениях, кроме свежего "Огонька" и пачки чистой бумаги, ничего не было.
Папку он положил рядом с сумкой.
- Он что, робот?
- Сам ты робот! Он - идеал человеческий. Замени ему кубышку - и вот он
уже зла на тебя не держит.
- Забывает, что ли?
- Что ли! - передразнила леди. - Лишняя память - это пыль. Ему только
мозги сполоснуть мыльной водой и - готов к труду и обороне! Были бы все
такими - и спокойствие тебе, и порядок...
- А Сережа?
Тут глаза ее блеснули, мечтательно взметнулись к звездам, волосы
рассыпались золотым ручьем но спине.
- Сережа, это - Сережа. Романтик. Конокрад. Представляешь, год не
виделись, является - ключи на стол. Петровича до утра не будет - запер в
трюме. Эх! Если бы не его чертово море. Ждать месяцами - разве поймете...
Она вздохнула, смахнула слезинку и, протянув наладчику голову (держи,
мол), извлекла из сумки дубликат - точную копию "кубышки", но уже
наделенную приветливой улыбкой и добрыми глазами.
- Неужели не вспомнит? - пробормотал Тусовкин, холодея от тяжести в
руках.
- Не вспомнит! - весело крикнула леди, устремляясь под мост. - Не