"Дмитрий Волкогонов. Ленин" - читать интересную книгу автора

коммунистических началах"2.
Ленин, прочтя письмо старого, больного бунтаря, начертал: "В архив",
письмо Кропоткина. XII.1920". Он знал, что старик был прав, но сила, власть
были теперь в руках большевиков, а моральные сентенции для Ленина при таком
раскладе уже ничего не значили.
Конечно, наши взгляды на Ленина меняются не только потому, что мы
узнали НЕЧТО иное, нежели нам внушали долгие десятилетия. Мы засомневались в
безгрешности вождя прежде всего потому, что "дело", которое он начал и
которое оплачено десятками миллионов жизней (!), огромной кровью,
страданиями и лишениями великого народа, потерпело крупное историческое
поражение. Об этом очень горько говорить и писать.
На опыте собственной судьбы человека, прошедшего мучительную эволюцию
взглядов от сталиниста, через долгую марксистскую ортодоксию к полному
отрицанию большевистской тоталитарности, скажу, что бастионы ленинизма в
моем сознании пали последними. По мере ознакомления с закрытыми архивами ЦК
КПСС, НКВД-КГБ, другими особыми фондами хранения, как и с документами ряда
крупнейших зарубежных исторических коллекций, ленинский силуэт в сознании
становился другим: творца и пророка незаметно вытеснял российский якобинец,
начавший рыть глубокий могильный ров для эфемерного сияющего храма будущего.
В конце концов, я понял, что никто из нас Ленина не знал; он всегда и
неизменно представал перед нами в посмертной маске земного святого. Но им он
никогда не был.
Написав двухтомники о Сталине и Троцком, я приступил к заключительной
части триптиха "Вожди", преисполненный желания прочесть и переосмыслить
трагическую фигуру вождя октябрьского переворота, положившего начало
крупнейшим переменам в России и во всем мире. Ленин всегда был многолик, но
после смерти его многоликость постепенно была переведена в заданную
одномерность канонизированного святого: "великий", "гениальный",
"непревзой-денный", "неповторимый", "мудрый", "прозорливый",
"пророческий"... Чем больше и чаще мы повторяли эти превосходные эпитеты,
тем дальше уходили от исторического Ленина.
Но мы не просто повторяли эти эпитеты - ленинская духовная ниша была
так же обязательна для каждого советского человека, как Коран у
фундаменталистов в мусульманском мире. На 1 января 1990 года произведения
Ленина были изданы в нашей стране общим тиражом более 653 миллионов
экземпляров на 125 языках! Возможно, это одна из немногих областей
большевистского изобилия, достигнутого на рельсах коммунистического
строительства... Некоторым работам особенно "повезло". Так, речь о близком
коммунистическом грядущем - "Задачи Союзов молодежи" - издавалась 660 раз
тиражом почти 50 миллионов экземпляров на 96 языках!
Так воспитывались миллионы догматиков. Ведь "сочинения Ленина, - писал
Бердяев, - священное писание, а в священном писании все вообще вопросы
должны быть предрешены"3.
Кроме собственно "прямого" ленинского наследия, мы как к букварям
привыкли к бесчисленным сборникам типа: "Ленин о Советах депутатов
трудящихся", "Ленин о национальных отношениях", "Ленин о партии", "Ленин о
советской военной науке", "Ленин о культуре", "Ленин о морали"... Этот
перечень я смог бы продолжать на многих страницах. По сути, Ленин с помощью
правоверных ленинцев формировал у нас катехизисное, цитатное мышление. Мы
еще не представляем, сколь убогими и смешными в своем идолопоклонстве будем