"Сергей Волков. Великое Лихо, книга 2 " - читать интересную книгу автора

скрытых до поры, неведомых, а порой и опасных...
Та же зима. С одного пригорка на неё взгляни - лепо! Лучшего и желать,
богов гневить, не надо. Снег, синевой отливая, укутал, укрыл всю землю,
словно немереная шкура волшебного зверя. Лежит он, на солнце блесчет
множеством искр, а под ним, под его защитой и опекой дремлют
травки-козявки, малинки-былинки и жучки-паучки всякие.
По верху метелица метет, иной раз Колед такой мороз напустит - аж
стволы древесные лопаются, а под снегом тепло, тишина там и покой. И будут
подснежные обитатели спать сладким сном до самой весны-красны.
Человеку зимой тож хорошо... Само собой, только тогда, когда есть у
него изба теплая, с очагом и дровяным запасом, когда есть вся зимняя справа
меховая, когда замочены, засолены, навялены и схоронены в надежном погребе
припасы. Когда есть у человека род, сотни, десятки сотен родичей, и когда
чувствует человек, даже в далекие далека от дома забредая - не один он, не
брошен, помнят его, ждут, а случись чего, так и на выручку поспешат, бросив
все дела. Тут уж даже и зима с избой и запасами не причем, когда род за
тобой, везде хорошо, не пропадешь...
А с другой стороны на зиму поглядеть если - хуже ничего и придумать
нельзя. Мороз, ветер, небо низкое, и цвета серого, на бровях лежит, давит.
И укрывища не найти нигде, ни защиты, ни пропитания. Птицы на лету
замерзают, чего уж о людях говорить! Вот и выходит - непросто мир устроен,
все в нем от того, что до того было, все связано, и каждая вещь себя с той
стороны открывает, с какой ты к ней подойдешь. И ещё важно - с чем
подойдешь...
Так думал Луня, скользя по пологим, блестящим в свете восходящего
зимнего солнца корочкой наста сиреневым сугробам на лызунках. Впереди
маячил Шык, одетый в рыжую лисью шубу, позади то и дело слышался треск и
ругань - непривычный к бегу на лызунках Зугур частенько въезжал не туда и
валился в снег.
Луня на ходу поудобнее передвинул войский пояс, чтобы ножны цогского
кинжала не били по ноге, а рукоять заткнутого за ремень берского топорика
не давила на живот, проверил, не развязались ли кожаные шнуры, которыми он
перед дорогой примотал свой Красный меч к заспинной поняге, встряхнул сад с
луком и стрелами, что висел за левым плечом, оттолкнулся коротким и легким
копьецом-пешней от заснеженного пня и вслед за волхвом заскользил,
пригнувшись, вниз по пологому и протяженному склону старого оврага, негусто
заросшего могучими дубами.
Там, за оврагом, невидимая пока за деревьями и стылой утренней дымкой,
высилась Лысая гора, одна из трех известных каждому роду гор. Две других,
Ратная со святилищем Руя, и Родова, с главной хорой Отца Отцов Рода, лежали
на полдень и закат от земель рода Влеса, и лишь Лысая гора, в которой,
внутри, в пещерах и подземельях жили Седые, что служили вещуну-Алконосту,
высилась далеко на севере, почти что на границе с землями чудей.
Луня усмехнулся - "высилась"! Смешно сказать - "высилась"... После
вершин Серединного, после исполинских пиков Ледяного, после мрачных громад
Спящих гор, даже после лесистых, похожих на щетинистые спины гигантских
кабанов гор Белых Цогов здешние горы не то, что горами, даже холмиками
назвать язык бы не повернулся. Так, бугорки-кочки...
Однако Луня легко променял бы все могучие и прекрасные в своем величии
вершины виденных им гор на эту Лысую горушку, ибо вместе с Седыми старухами