"Сергей Волков. Чингисхан. Книга первая. Повелитель Страха" - читать интересную книгу автора

Мужчины, усевшись в кружок, вполголоса пели протяжную и бесконечную,
как сама степь, песню о свершениях и подвигах, ожидавших того, кто должен
был прийти этой ночью. Старики точили ножи, чтобы разум его был острым, как
железо. Девушки украшали себя бусами и браслетами, чтобы мысли его были
ясными, как самоцветы. Девочки расчесывали гривы коней, чтобы дороги его
были прямыми, как конские волосы. Мальчики стреляли из луков в череп быка,
торчащий на палке - чтобы он не ведал страха и всегда был быстр, отважен и
неотвратим, как метко пущенная стрела.
Все эти приготовления совершенно не трогали красавицу Оэлун, жену
Есугея-багатура. Она лежала посреди главной юрты куреня, раскинувшись на
вышитом хорасанском ковре, изможденная и безучастная. На лбу женщины
выступили капельки пота, глаза запали, высохшие губы обметало. Время от
времени она постанывала, судорожно стискивая короткую, потемневшую палку,
отполированную сотнями рук.
В очаге пылало жаркое пламя; языки огня облизывали бока закопченного
котла, в котором кипела вода. Клубы пара поднимались к дымовому отверстию и
таяли, наполняя юрту влажным теплом. Но пот на лбу Оэлун не был следствием
этого тепла.
Жена Есугея готовилась родить своего первенца. Ребенок, по единодушному
мнению старух, мальчик, не хотел выходить. Он ворочался в материнской
утробе, бил ножками, причиняя Оэлун сильную боль. Шаман Мунлик, осмотрев
роженицу, велел всем покинуть юрту и оставить женщину одну.
- Младенец не хочет, чтобы кто-то видел, как он появится на свет, -
заявил шаман. - Оэлун - жена волка. Она родит как волчица, в своем логове,
одна. Это случится в середине ночи, а там появится и волк с добычей. Такова
воля Тенгри!
Перечить Вечному Синему никто не стал. Старухи-повивальщицы, через чьи
морщинистые руки прошла не одна сотня младенцев, одна за другой покинули
юрту. Оэлун закрыла глаза и почувствовала облегчение.
С тех пор прошло довольно много времени. Час Рыбы сменил час Кречета, а
его - час Верблюда. Ребенок успокоился и Оэлун решила, что сегодня ничего не
будет, что все случится завтра или в один из следующих дней.
Женщина закусила губу. Она представила, как ее рыжебородый муж
возвращается из удачного похода. Вот Есугей спрыгивает с коня, вот заходит в
юрту - и видит ее, измученную, некрасивую, не сумевшую осчастливить его
сыном. Видит плохую жену.
"Так не годится, - подумала Оэлун. - И шаман ясно сказал: середина
ночи. Я - хорошая жена. Я все сумею. Я должна!"
Она зубами впилась в отполированную палку, сжала руки так, что ногти
вонзились в ладони, и принялась изо всех сил выталкивать из себя сына.
Курень ждал. Стемнело. Из-за туч выглянула полная Луна зловещего
багрового цвета.
Дикая боль пробила тело Оэлун навылет, раскаленным копьем воткнулась в
позвоночник, железными обручами стянула живот, ударила в голову. Но Оэлун не
сдалась, не отступила. Она выгнулась дугой, зарычала, как рычат дикие звери,
и, упершись пятками в мягкий ворс ковра, с новыми силами начала тужиться.
И ребенок словно понял, что хотела от него мать! Тягучая боль внизу
живота вдруг сменилась острой, режущей и эта другая, новая боль оказалась во
стократ сильнее всего того, что уже испытала Оэлун. Палка выпала из ее рта,
глаза закатились. Точно во сне, она слышала за входным пологом юрты