"Владимир Волосков. Где-то на Северном Донце (Повести)" - читать интересную книгу автора

- Нет. Полный порядок.
- А от тебя не скрыли?
- Еще не бывало такого.
- Пожалуй. От тебя не скроешь. Зачем же тогда "первый" вызывает?
- Меня? Вместе с тобой?
- В том-то и дело, что без меня.
- Зачем?
- А я откуда знаю? Приказал срочно тебя направить. Вот и все. А может,
тебя тоже на полк переводят? - Эта мысль, очевидно, только-только пришла
Резнику в голову, он обрадованно хохочет: - А что, очень даже стоящая
кандидатура. Ну, Петро, за тобой банкет! - И спохватывается: - Погоди! Это
как же... Без моего ведома забирают лучшего комбата!
- Ишь ты, уже успел собственником стать, - усмехается Селивестров.
- Погоди, на новой должности сам быстрехонько закуркулишься. Теории
теориями, а своя рубашка в самом деле ближе к телу, - парирует Резник. - Ну,
ни пуха ни пера! На обратном пути зайдешь.
- Добро.
"Первый" - командир дивизии полковник Гурьевских. Странный вызов.
Гурьевских редко жалует комбатов вниманием. Вызывает лишь в исключительных
случаях, когда предстоит поручить особо важное задание. И всегда вызывает
вместе с командиром полка. Действовать через его голову полковник привычки
не имеет. Это у него железный закон. А тут вдруг вызывает одного... Что
могло случиться?
Полковник Гурьевских - кадровый командир. Не из запаса, как Селивестров
с Резником. Несколько раз ранен. Контужен. Где-то в Белоруссии потерялась у
полковника семья. Вдобавок ко всему во время январских боев под Великими
Луками погиб его брат, командовавший ротой в соседней дивизии. В общем,
хватил лиха Гурьевских за восемь месяцев войны. Поэтому Селивестров прощает
ему излишнюю резкость и безапелляционный тон при разговоре с младшими
командирами. Прощать-то прощает, а бывать у полковника не любит.
Майор вздыхает и повторно садится бриться. Приказывает ординарцу
приготовить свежее обмундирование. От беседы с полковником он не ожидает
ничего хорошего. Так что надо быть с иголочки. Помимо деловой
требовательности Гурьевских к тому же невероятно придирчив к внешнему виду
офицеров. Из окопа ты явился к нему или из театра - будь при всех регалиях,
чистехонько выбритым и по полной форме.
Командир дивизии приветствует майора обычным кивком и садится. Завести
разговор не спешит, вертит в руках какую-то бумажку. Селивестров стоит возле
стола и гадает, что последует за этой паузой. Ему неприятно затянувшееся
ожидание. Обычно Гурьевских ценит и свое, и чужое время: пришли к нему -
приступает к делу сразу.
- Чаю не хотите? - вдруг предлагает комдив.
- Спасибо, уже позавтракал, - отказывается Селивестров.
- Ну, коль так... - Гурьевских барабанит тонкими пальцами по столу, и
Селивестров начинает понимать, что комдиву хотелось поговорить неофициально,
по-дружески, но он разучился за время войны принимать гостей, быть
хлебосольным хозяином.
Майор жалеет, что отказался, но уже поздно.
- Вот что, - поразмыслив, произносит полковник. - Идемте прогуляемся.
Тут к нам минометное подразделение прибыло...