"Андрей Волос. Недвижимость" - читать интересную книгу автора

- Ло-о-о-о-ожечку!
- Нет, нет, спасибо.
- Дело в том, что наше отношение ко всей этой затее...
- Если здесь не хотите чаю, мы можем пойти на кухню!.. Я согласна: на
кухне всегда как-то уютней. Просто Дмитрий
Николаевич себя не очень хорошо чувствует, а в кухне газ.
Будяев посмотрел на жену. Было видно, что Алевтина Петровна вовсе его
не раздражает: он просто пережидал ее, как пережидают порыв ветра или
большую волну, то есть такие явления природы, на которые человек в силу
ограниченности своих возможностей не может оказать никакого влияния.
- Ах, не буду вам мешать! Димочка, расскажи же Сереже!..
- Да. Так вот. Видите ли, Сережа...
- Мы ведь уже говорили вам, правда? Димочка, ты не помнишь, мы говорили
Сереже или не говорили?
- Не помню, - сказал Будяев и так потряс головой, будто хотел
проснуться.
- Кажется, говорили, - задумчиво протянула она. - Ну не важно.
Дело в том, что...
- Нет, это совершенно не обязательно, - включился Будяев. -
Просто есть такая вероятность...
- Разумеется, нам могут попасться очень порядочные люди, - сказала
Алевтина Петровна тоном, который выдавал, что она ничуть в это не верит.
- А поскольку такая вероятность есть - пусть и очень незначительная, -
мы не можем вовсе сбрасывать ее со счетов, ибо...
- Ведь так не хочется, так не хочется людей ни в чем подозревать! Но
жизнь-то какая стала! Невольно задумаешься. Не правда ли?
- ...положении следует попытаться предусмотреть хотя бы, так сказать,
это.
Будяевы обладали непостижимой способностью, ведя общий разговор,
высказываться одновременно, причем нередко на совершенно разные темы. Друг
другу они этим совершенно не мешали: может быть, именно потому, что оба
зачастую говорили такое, из чего вышелушить смысл было чрезвычайно трудно -
в силу удручающего несоответствия количества слов мизерности предмета, о
котором шла речь. Поначалу я терялся, пытаясь уследить за их ветвистыми
мыслями, расползающимися в разных направлениях, и на третьей минуте
разговора у меня начинали ныть все зубы: я нервничал и ничего не понимал.
Однако потом стал вести себя иначе: пристально смотрел на сахарницу или в
чашку, иногда кивал, а думал о вещах посторонних. Как ни странно, это было
именно то, что требовалось: встрепенувшись минут через двадцать, я
обнаруживал, что суть разговора, на который они потеряли столько времени,
уже сидит у меня в голове. Обычно это была какая-нибудь ерунда, не стоящая и
пятисекундного обсуждения.
Поскольку сейчас все равно приходилось ждать (свернуть их с этой стези,
как я давно понял, было мне все равно не под силу -
Будяевы непреклонно толковали свое, хоть им кол на голове теши), я
расслабился, превратившись в некое подобие мембраны, в которой монотонно
звучащая с двух сторон речь вызывала слабые, почти незаметные колебания,
отражавшие попытки сей супружеской четы предусмотреть все вплоть до событий,
которые принципиально не могут быть предусмотрены.
- ...Так вот: не могли бы мы себя как-то от этого обезопасить? -