"Андрей Волос. Недвижимость" - читать интересную книгу автора

отдашь!
- Ладно, брат, - отвечал он, уплывая. - Все ништяк будет.
Я обессиленно махнул рукой и встал.
Состав набирал ход.
Проводники хлопали дверями. Кто-то, надрывно воя, еще бежал по перрону.
Потом проплыли красные огни.
Я повернулся и побрел назад.
Под сводом вокзала грохотали слова ненужных мне сообщений.

Михалыч сидел за столом. На столе был расстелен полиэтиленовый пакет.
На пакете лежала четвертинка черного и примерно вдвое меньший шмат сала, а
также нож с почернелой деревянной ручкой
(ручка, должно быть, была когда-то крашеной, а узкое, съеденное жизнью
лезвие - широким). Справа стоял граненый стакан, в котором еще не было чаю,
однако уже наличествовало четыре куска сахару и мятая алюминиевая ложечка.
Судя по звуку, чайник на электрической плитке вот-вот должен был закипеть.
На плече у
Михалыча сидела природно белая, но необычайно чумазая кошка. Она
легонько перебирала лапами - месила тесто - и щурилась на желтую лампу. Все
элементы натюрморта (не исключая Михалыча и кошки, в силу своей
неподвижности могущих также быть отнесенными к явлениям мертвой природы)
были покрыты налетом неистребимой гаражной грязи. Несмотря на это, картина
все же производила исключительно благостное впечатление.
- Марусечка, - проговорил Михалыч, неторопливо жуя. - Смотри, кто
пришел. Сала хочешь?
Последнее, надо полагать, относилось ко мне.
Я закрыл дверь и сказал, приваливаясь к косяку:
- Михал Михалычу!
Он отозвался:
- Сереге батьковичу... Так будешь? Давай, а? Кусочек? С хлебушком?
- Ну давай.
Сало оказалось жестковатым. Но чеснока не пожалели. Михалыч не сводил с
меня глаз, и его заинтересованность позволяла сделать некоторые выводы.
- Сам солил-то? - невнятно спросил я.
- Что? Ты прожуй, прожуй...
Я прожевал.
- Солил-то сам, спрашиваю?
- А вкусное?
- Гм... что надо сальцо.
- Жена-а-а, - морщась, протянул Михалыч. - Я ж ей говорю - в тряпицу
заверни... нет! Что ты с ними сделаешь! Сало-то хорошее, хлебное. Мать у
меня знаешь как солила...
Марусечка мурлыкнула, потянулась и, свесив голову, несколько раз мягко
ударила лапкой пуговицу, норовя подцепить ее когтями.
Однако пуговица к ватнику была пришита крепко.
- Балуется, - умиленно констатировал Михалыч. - Во жизнь у
Марусечки, а! Ух ты хулиганка такая! Котят принесет - и опять на
блядки. Ну что, ну что?.. жмурится, ишь!.. Колбасы натрескалась, молока
напилась... теперь сидит и в пуговички играет. Нам бы так, а?.. - Он
помолчал, прислушиваясь к сипению чайника, потом продолжил посмеиваясь: -