"Андрей Волос. Победитель" - читать интересную книгу автора

Впрочем, общая безотрадность окружающего все же немного развеялась в
булочной, где Плетнев совершенно без очереди приобрел батон "Столичный" -
мягкий, пахучий и еще теплый!

* * *

Не успел он щелкнуть выключателем, как из глубины коридора навстречу
ему поспешил Кузнецов.
Одет он был по-домашнему: форменные брюки коротковаты, босые ступни в
домашних тапочках, рукава армейской рубашки с полковничьими погонами
подвернуты, а галстук-регат болтается на зажиме.
Но сам Кузнецов сиял и лучился, а кухонное полотенце в руках
свидетельствовало, что Николай Петрович предается каким-то кулинарным
радостям.
- Саша! - воскликнул он. - Ну наконец-то!
- Добрый вечер, Николай Петрович, - сказал Плетнев, захлопывая дверь.
- Ты что такой? - обеспокоенно спросил Кузнецов.
- Какой?
- Как в воду опущенный... Что-нибудь неладно?
- Нет, - Плетнев пожал плечами. - Я не опущенный. Нормальный я. Все в
порядке...
- Ну, пойдем тогда, пойдем что покажу! - оживился сосед, и его круглая
физиономия сорокапятилетнего крепыша снова просияла. - Пойдем!
Кузнецов энергично прошагал к двери своей комнаты, успев даже
нетерпеливо оглянуться - мол, ну где же ты?! - резко распахнул ее и ликующе
выдохнул:
- Прошу!
Если не считать того, что сейчас стены приятно золотило позднее
закатное солнце, это была самая обыкновенная комната. Плетнев бывал в ней
неоднократно. Обстановка примерно такая же, как у него самого. Телевизор,
правда, больше. И холодильник не "Саратов", а солидный семейный "ЗИЛ".
Полковничий уровень, понятно. На подоконнике горшки с растениями. Жена
любит. Плющи. Дома сестра Валя такие же разводит. И кактусы.
Но зато стол, в обычное время украшенный только хрустальной вазой да
парой газет, был накрыт. И как накрыт! Маслянистые ломти разделанной селедки
выглядывали из-под усыпавшего ее зеленого лука, а изо рта несчастной рыбки
торчал стебель петрушки! В плошке - малосольные огурцы! На тарелке - штук
пять пахучих свежих, а также три помидора, редиска и зелень. В соломенной
хлебнице - ломти "Бородинского". Колбаса "Молодежная". Сало. Хрустальные
рюмки - явно только что тщательно вымытые. С самого краю - интригующе
укутанная кастрюля.
То есть, короче говоря, сервировочка. Примерно как для дня рождения. Но
день рождения у Кузнецова, помнится, был зимой. В конце декабря.
- А?! - торжествующе спросил он.
- Да-а-а, - протянул Плетнев. - Красота... А что случилось?
- Праздник у нас сегодня, Саша! Праздник! - воскликнул Николай
Петрович, приобнимая его за плечи и встряхивая. - Давай! Руки иди мой!
Садимся, а то стынет!
И тут же шагнул к холодильнику, чтобы извлечь бутылку армянского
коньяку и прокричать, потрясая ею, как гранатой: