"Курт Воннегут. Утопия 14" - читать интересную книгу автора

раненых и убитых, а возможно, даже и получил бы пару шрапнельных
пулевых ранений в ногу. Возможно, тогда методом сравнения он
смог бы убедиться в том, что казалось столь очевидным другим, а
именно, что все, что он делает сейчас, сделал и еще сделает в
качестве управляющего и инженера, жизненно необходимо, а отнюдь
не достойно сожаления, и что он на самом деле помогает
установлению золотого века на земле. Но за последнее время
система и организация его работы то и дело возбуждали в нем
чувство беспокойства, раздражения и тошноты.
Он стоял в старой части здания 58, заполненного сейчас
сварочными машинами и комплексом машин, наматывающих изоляцию.
Он чувствовал себя спокойнее, глядя на грубо отделанные
деревянные стропила с древними следами обработки под
обсыпающейся известкой и на темные кирпичные стены, достаточно
мягкие для того, чтобы люди - бог знает сколько лет назад -
могли вырезать на них свои инициалы: "КТМ", "ДГ", "ГП", "БДХ",
"ХВ", "ННС". Пол на минутку представил себе-он часто любил это
делать при посещении здания 58,- что он Эдисон, стоящий в дверях
одинокого кирпичного здания на берегу Ирокеза, а дующий снаружи
ветер с верховий хлещет по кустам ракитника. На стропилах все
еще оставались следы того, что Эдисон сделал из этого одинокого
кирпичного сарая: дыры от болтов указывали места, где когда-то
были верхние блоки, передававшие энергию целому лесу приводных
ремней, а пол из толстых деревянных брусьев был еще черен от
масла и выщерблен станинами грубых машин, приводившихся в
движение этими ремнями.
На стене в кабинете Пола висела картина, изображающая этот
цех таким, каким он был в самом начале. Все рабочие, в
большинстве своем набранные с окрестных ферм, стояли плечом к
плечу среди неуклюжих машин перед фотографом, почти свирепые от
гордости и важности, странные в своих жестких воротничках и
котелках. Фотограф, привыкший, по всей вероятности, снимать
спортивные команды или религиозные братства, придал им на
фотографии дух тех и других в соответствии с требованиями того
времени. На каждом лице было написано сознание своей физической
силы и одновременно с этим гордости от принадлежности к тайному
ордену, стоящему вне и над остальным обществом, и причастности к
важному и увлекательному обряду, о смысле которого непосвященные
могут только строить догадки, и притом догадки ложные.
Немаловажно и то обстоятельство, что гордость за эту
причастность светилась в глазах уборщиков ничуть не в меньшей
степени, чем в глазах машинистов и инспекторов или даже их
начальника - единственного среди них без корзиночки с завтраком.
Послышался звук зуммера, и Пол сошел с осевой линии, уступая
дорогу механическому уборщику, погромыхивающему по рельсам.
Машина вздымала своими вертящимися щетками облако пыли и тут же
засасывала это облако с жадным чавканьем. Кошка, сидевшая на
руках у Пола, вцепилась когтями в его костюм и зашипела на
машину.
Пол вдруг почувствовал щемящую резь в глазах и сообразил, что