"Курт Воннегут. Барабан и антенны" - читать интересную книгу автора

Замечтавшийся под теплыми струями Дядька вздрогнул и вытянулся, готовый
исполнить любой приказ.
- Дядька, возьми мыло,- сказал сержант.- Черт по бери, да возьми же,
наконец, мыло!
И вот теперь бывший подполковник, а ныне Дядька, стоял на железном
плацу по стойке "смирно", в одном строю с другими солдатами. Посреди плаца
возвышался каменный столб с железными кольцами. Продетые через кольца цепи
накрепко приковывали к столбу какого-то ры жеволосого солдата без погон, без
ремня, без воротничка, без белоснежных краг и вообще без каких-либо знаков
различия.
Все остальные, включая Дядьку, были одеты по форме. Все остальные
выглядели бравыми молодцами.
С прикованным к столбу парнем, судя по всему, долж но было произойти
что-то чертовски неприятное, чего ему, наверное, очень хотелось бы избежать.
Но мало ли чего хочется человеку, закованному в цепи.
Однако рыжеволосый был, видимо, хорошим солдатом и знал, как следует
держать себя в подобных обстоятельст вах: даже прикованный к столбу, он
стоял по стойке "смирно".
Ни жеста, ни слова команды - но все десять тысяч сол дат вдруг
вытянулись как один.
Так же поступил и приговоренный.
Потом солдаты в строю расслабились, как будто им подали команду
"вольно!". По этой команде им дозволялось расслабиться, но нельзя было
переступать ногами и разго варивать. Зато они могли немного подумать,
оглядеться и побеседовать взглядами, если у них было с кем и чем по
делиться.
Гремя цепями, рыжеволосый задрал голову вверх, слов но надеясь, что
оттуда придет спасение.
Каменный столб был высотой 19 футов 6,53 дюйма и имел 2 фута в
поперечнике. Состоял он из кварца, извест няка, слюды, полевого шпата,
амфибола, а также вкрапле ний турмалина.
К сведению приговоренного: он находился в ста сорока двух миллионах
трехстах сорока шести тысячах девятистах одиннадцати милях от Солнца, и
помощь к нему не спеши ла ниоткуда.
Рыжеволосый парень у столба молчал, потому что сол датам, стоящим
вольно, говорить не разрешается. Можно лишь посылать сигналы взглядом. И он
посылал в строй эти сигналы, надеясь, что их примут глаза Дядьки, его
лучшего друга. И надеялся тщетно.
Ведь если бы даже Дядька уловил эти сигналы, он бы не ответил. Дядька
больше не узнавал друга. Дядька толь ко что вышел из психиатрической
лечебницы, и память его была чиста, как лист белой бумаги. Дядька не узнавал
своего лучшего друга в прикованном к столбу; Дядька не узнавал никого. Даже
то, что его зовут Дядька и что он солдат, он узнал, только когда выписывался
из лечебницы.
Там, в лечебнице, ему постоянно внушали, что он лучший солдат лучшей
дивизии в лучшей армии, и Дядька осознал, что должен этим гордиться. В
лечебнице ему говорили, что он был очень болен, но теперь совсем поправился,
и Дядь ка понял, что это - хорошая новость.
В лечебнице Дядька узнал, как зовут сержанта, какие бывают знаки
различия и какие порядки приняты в армии.