"Андрей Воронин, Максим Гарин. Пощады не будет никому ("Муму") " - читать интересную книгу автора

- А ты, Альберт, разве не об этом думаешь?
- Конечно, об этом. После вчерашнего вечера у меня Мерзлов из головы не
идет, такая дрянь снилась!
- Мне тоже, если быть честным.
- Так, наверное, и голова у тебя болит?
- Сейчас нет, а с утра болела, - и тут на Льва Даниловича напал приступ
откровенности. - Был я в душе, и тут мне показалось, что кто-то по спальне
ходит. Отчетливо так слышал, испугался, как в детстве.
- Бывает... - по голосу Альберта нетрудно было догадаться, что подобные
видения посещали и его. - А мне снилось, знаешь, Лева, даже стыдно
признаться...
- Ну-ну, давай, я же не вижу твоей рожи, говори, - бросил в трубку
Бирюковский.
- Так вот, мне приснилось, что лежу я живой и целехонький в гробу.
Знаешь, ты, наверное, и себе такой присматривал, с прозрачной крышкой. Морду
видно, а ноги там, в темноте, в глубине.
- Ну-ну, говори,. - бесстрастным голосом прошептал в трубку
Бирюковский, чувствуя, что у него пропадает всякое желание прикасаться к
остывшему чаю и что страх вновь расползается от кончиков пальцев на ногах к
макушке и волосы, на голове начинают шевелиться.
- Так вот, лежу я в этом гробу, гроб закрыт, защелки закрыты, все
винтики золоченые закручены, а ручки, чтобы открыть гроб изнутри и
выбраться, нет. Лежу я там, на дне ямы, а яма высоченная, как колодец. Я
вижу небо, вороны там кружатся, как положено, а потом начинает земля падать,
по пригоршне, все подходят к краю ямы и бросают. И ты, Лева, проходил, тоже
бросил.
И звук такой - ш-ш-ш-ш, - будто земля с выпуклого стекла осыпается. Я
тебе показываю, кричу, мол, живой, живой я, братцы, вытащите, откройте! А ты
язык мне показал и все равно горсть земли бросил, да прямо мне на лицо. А я
кричу, кричу, а земли все больше, больше.
А потом темнота и тишина - так тихо, как в гробу. Я от этого и
проснулся часов в семь.
- Сон у тебя, Альберт, хороший, - с видом знатока пробормотал
Бирюковский, - если себя в гробу увидел, то получится все наоборот, жить ты
будешь долго-долго.
- Думаешь? - подобострастно спросил Альберт.
- Думаю, да. Все во сне наоборот получается. Если во сне тебе отдали
долг, значит, в жизни не дождешься.
Если я тебе в могилу пригоршню швырнул, значит, не я, а кто-то другой
тебе швырнет, а я на твои похороны и приходить не стану.
- Неужели? - мелко засмеялся в трубку Альберт. - Неужели так и не
придешь?
- Нет, не приду.
- Тогда и я на твои не пойду.
И мужчины дружно расхохотались, понимая, что кто-то один из них прав.
- Ладно, до встречи, - Бирюковскому вконец стал тягостен этот
пространный разговор, и он, нажав кнопку, отключил телефон.
Без аппетита дожевав бутерброды, покрошив печенье и поняв, что чай
остыл окончательно, банкир поднялся из-за стола. Ему ничего не хотелось
делать, но он понимал, оставаться дома в такую гнусную погоду - только