"Андрей Воронин. Антимавзолей ("Слепой" #30) " - читать интересную книгу автора

непонятно, что здесь делали все эти чекисты, да еще и вооруженные до зубов.
От каких таких бомбежек они спасались в пятьдесят четвертом году?
- А может, это секретная база какого-нибудь спецподразделения? -
предположил Гургенидзе. - Мало ли к чему их тут могли готовить. Может, к
захвату власти после смерти Сталина, а может, к какому-нибудь покушению - на
американского президента, например...
- Я верю, что ты был неплохим ученым, батоно, - сказал Клыков, - и
знаю, что ты отличный бизнесмен. Вот бизнесом и занимайся...
- Что такое, э? - сердито спросил Гургенидзе. - По-твоему, я глупость
сказал, да?
- По-моему, ты боевиков насмотрелся, - сказал Клыков. -
Спецподразделения под землей никто не тренирует, да еще в парадной форме. Ты
уж, батоно, поверь мне как специалисту: это что угодно, но только не
учебно-тренировочная база.
Он ногой отодвинул с дороги перевернутый стул - хороший, красного
дерева, с обтянутым лоснящейся натуральной кожей мягким сиденьем на
затейливо выгнутых резных ножках - и направил луч фонаря на очередную дверь.
Полированные дубовые панели, которыми была обшита стена, отразили свет, на
потускневшей латуни дверной ручки заиграли смутные, размытые блики.
Гургенидзе, светя своим фонарем, подошел к стоявшему у стены столу,
накрытому посеревшей от времени скатертью. На столе в беспорядке стояли
несколько фарфоровых тарелок и блюд с почерневшими, засохшими остатками
пищи, валялись ножи и вилки. В одном из блюд, как жуткое угощение, лежал
простреленный череп, облепленный пучками обесцвеченных волос. Все остальное
беспорядочной грудой втиснутых в военную форму костей лежало частично на
стуле, частично на полу. Получив пулю в затылок, сидевший за столом человек
упал лицом в тарелку и остался в такой позе на долгие десятилетия - до тех
пор, пока кости не освободились от связующих уз истлевшей плоти и скелет не
рассыпался под собственной тяжестью.
Еще одно тело в военной форме с майорскими звездами на плечах лежало
рядом, а посреди стола стояла запыленная бутылка, до половины заполненная
какой-то темной жидкостью. Георгий Луарсабович зачем-то взял бутылку, вынул
пробку и понюхал.
- Коньяк, слушай! - удивленно воскликнул он, понюхал еще раз и
добавил: - Очень хороший.
- Поставь эту гадость, - скривился Клыков.
- Почему гадость? Зачем гадость? Это не гадость, это коньяк!
Представляешь, какая у него выдержка? Без малого шестьдесят лет! Это нектар,
слушай, а ты говоришь - гадость... Такую гадость ни за какие деньги не
купишь!
- Он может быть отравлен, - напомнил Клыков.
- Э, чепуха! - отмахнулся Георгий Луарсабович. - От яда дырки в голове
не появляются. Да я и не собираюсь его пить. Не сейчас, дорогой. Сначала
дело сделаем, потом коньяк проверим - вдруг правда отравлен? А потом выпьем
с тобой за упокой этих грешных душ... Все-таки люди, хоть и чекисты.
- О господи, - пробормотал Клыков и взялся за дверную ручку.
Ручка повернулась с неприятным хрустом, напомнившим, что механизмом
замка никто не пользовался в течение последних пятидесяти лет; Клыков
потянул ее на себя, но дверь осталась закрытой.
- Заперто, - сказал он.