"Андрей Воронин. Антимавзолей ("Слепой" #30) " - читать интересную книгу автораофицера старше майора, а майор не такая большая птица, чтобы пользоваться
столовым серебром. Или батоно Гогия прав, и здесь квартировала какая-то сверхсекретная спецгруппа, которую готовили к внедрению... куда? Куда-то, где пользуются столовым серебром и фарфором и пьют хороший - очень хороший! - коньяк... Чекисты при дворе короля Артура, подумал он с кривой улыбкой. Впрочем, при этом короле вместо столовых приборов скорее всего пользовались полуметровыми обоюдоострыми кинжалами... Что-то не давало ему покоя, что-то было не так в этом заваленном мумифицированными трупами подземелье, но вот что именно, Клыков никак не мог сообразить. Он стоял, при свете фонаря разглядывая узор ни к селу ни к городу повешенного на стену восточного ковра, когда Гургенидзе вынырнул наконец из недр буфета и громко объявил: - Ничего не понимаю! Дальше хода нет, эта комната - последняя. Мне кажется, батоно Коля, или снаружи этот склеп намного больше, чем внутри? Клыков медленно повернул голову и, щурясь от света фонаря, со странным выражением посмотрел на своего работодателя. - Знаешь, Георгий Луарсабович, - задумчиво произнес он, - а ведь ты - гений. Гургенидзе самодовольно ухмыльнулся. - Наконец-то ты это признал. Только я не понимаю... Клыков нетерпеливо махнул на него рукой, и Георгий Луарсабович послушно умолк, хотя обычно за ним такой покладистости не замечалось. Поняв наконец, что его все время беспокоило, начальник охраны еще раз обвел лучом фонаря стены и шагнул к той, на которой висел ковер. Охранник у него за спиной принялся демонстрировать острую умственную недостаточность, рассуждая о том, вход в подземелье, но Клыков его не слушал: взявшись за край ковра, он что было силы рванул его книзу. Раздался противный треск, в воздух поднялось облачко едкой пыли, и ковер с глухим шумом обрушился на пол, открыв взорам присутствующих участок стены, где вместо матовых дубовых панелей бесстыдно торчали голые, положенные вкривь и вкось, забрызганные цементным раствором кирпичи. Участок кирпичной кладки формой и размером напоминал дверной проем. Комментарии были излишни. - Вах! - изумленно закричал Гургенидзе и тут же мучительно закашлялся, глотнув пыли. Прокашлявшись, он принялся чихать, потом достал носовой платок и долго сморкался, прочищая нос. - Давай, орел, - сказал охраннику Клыков, - приступай. Работали они наспех, кладка хлипкая, так что ты, думаю, даже вспотеть не успеешь. Пойдем, батоно Гогия, постоим в сторонке. Не царское это дело - кирпичи ломать. Они вышли в соседнее помещение. Охранник поставил фонарь на стол рефлектором кверху, скинул пальто, расстегнул пиджак и, вооружившись ломом, принялся крушить кладку, освобождая замурованный дверной проем. Лом глухо тюкал, вонзаясь в щели между кирпичами; после пятого или шестого удара кусок стены рухнул в клубах пыли. Гургенидзе от нечего делать подобрал валявшийся на полу ППШ и принялся вертеть его в руках, разглядывая со всех сторон. - Как новенький, - сказал он. - Интересно, механизм в порядке? - Думаю, да, - сказал Клыков, мягко отбирая у него автомат. - Отдай, батоно, что ты, как маленький? У этих штуковин затвор совсем слабенький. |
|
|