"Андрей Воронин. Антимавзолей ("Слепой" #30) " - читать интересную книгу автора

офицера старше майора, а майор не такая большая птица, чтобы пользоваться
столовым серебром. Или батоно Гогия прав, и здесь квартировала какая-то
сверхсекретная спецгруппа, которую готовили к внедрению... куда? Куда-то,
где пользуются столовым серебром и фарфором и пьют хороший - очень
хороший! - коньяк... Чекисты при дворе короля Артура, подумал он с кривой
улыбкой. Впрочем, при этом короле вместо столовых приборов скорее всего
пользовались полуметровыми обоюдоострыми кинжалами...
Что-то не давало ему покоя, что-то было не так в этом заваленном
мумифицированными трупами подземелье, но вот что именно, Клыков никак не мог
сообразить. Он стоял, при свете фонаря разглядывая узор ни к селу ни к
городу повешенного на стену восточного ковра, когда Гургенидзе вынырнул
наконец из недр буфета и громко объявил:
- Ничего не понимаю! Дальше хода нет, эта комната - последняя. Мне
кажется, батоно Коля, или снаружи этот склеп намного больше, чем внутри?
Клыков медленно повернул голову и, щурясь от света фонаря, со странным
выражением посмотрел на своего работодателя.
- Знаешь, Георгий Луарсабович, - задумчиво произнес он, - а ведь ты -
гений.
Гургенидзе самодовольно ухмыльнулся.
- Наконец-то ты это признал. Только я не понимаю...
Клыков нетерпеливо махнул на него рукой, и Георгий Луарсабович послушно
умолк, хотя обычно за ним такой покладистости не замечалось. Поняв наконец,
что его все время беспокоило, начальник охраны еще раз обвел лучом фонаря
стены и шагнул к той, на которой висел ковер. Охранник у него за спиной
принялся демонстрировать острую умственную недостаточность, рассуждая о том,
что, раз внутри помещение меньше, чем снаружи, значит, надо искать другой
вход в подземелье, но Клыков его не слушал: взявшись за край ковра, он что
было силы рванул его книзу. Раздался противный треск, в воздух поднялось
облачко едкой пыли, и ковер с глухим шумом обрушился на пол, открыв взорам
присутствующих участок стены, где вместо матовых дубовых панелей бесстыдно
торчали голые, положенные вкривь и вкось, забрызганные цементным раствором
кирпичи. Участок кирпичной кладки формой и размером напоминал дверной проем.
Комментарии были излишни.
- Вах! - изумленно закричал Гургенидзе и тут же мучительно закашлялся,
глотнув пыли.
Прокашлявшись, он принялся чихать, потом достал носовой платок и долго
сморкался, прочищая нос.
- Давай, орел, - сказал охраннику Клыков, - приступай. Работали они
наспех, кладка хлипкая, так что ты, думаю, даже вспотеть не успеешь. Пойдем,
батоно Гогия, постоим в сторонке. Не царское это дело - кирпичи ломать.
Они вышли в соседнее помещение. Охранник поставил фонарь на стол
рефлектором кверху, скинул пальто, расстегнул пиджак и, вооружившись ломом,
принялся крушить кладку, освобождая замурованный дверной проем. Лом глухо
тюкал, вонзаясь в щели между кирпичами; после пятого или шестого удара кусок
стены рухнул в клубах пыли.
Гургенидзе от нечего делать подобрал валявшийся на полу ППШ и принялся
вертеть его в руках, разглядывая со всех сторон.
- Как новенький, - сказал он. - Интересно, механизм в порядке?
- Думаю, да, - сказал Клыков, мягко отбирая у него автомат. - Отдай,
батоно, что ты, как маленький? У этих штуковин затвор совсем слабенький.