"Наталья Воронцова. Маринкина любовь " - читать интересную книгу автора

рыданиях.
- Хватит уже ныть, Маринка! Слезами горю не поможешь, да и не твое это
горе, не выдумывай! - Щурясь на свет, Лидия Ивановна раздраженно накапала в
стакан валерьянки. - На выпей, и быстро спать! Мне завтра на работу рано.
Что за ребенок такой чувствительный!
Слушая усталый храп матери, Маринка еще долго ворочалась на узкой
кровати, до глубины своего двенадцатилетнего сознания потрясенная страшной
новостью. Раньше смерть всегда казалась ей чем-то далеким, касающимся только
дряхлых стариков и старух, которых она очень боялась. Смерть существовала
где-то в параллельном пространстве - Маринка знала о ней, но не думала, что
это слово может внезапно стать чем-то таким реальным. Размазывая по лицу
слезы маленьким кулачком, она пыталась поставить себя на место Наташки и
Димки Соловьевых, в одно мгновение потерявших мать. Еще утром они были
счастливой семьей, на зависть многим отдыхающей в Пицунде, а через несколько
часов, после того как перевернулась злополучная лодка, стали неприкаянными,
потерявшими самое дорогое сиротинками. От таких мыслей слезы лились сильнее,
Маринка содрогалась всем телом, не в силах осознать всей бездушной
неотвратимости смерти. Тогда же Маринка решила, что будет помогать Димке и
Наташке, чего бы ей это ни стоило.
Первого сентября Маринка шла в школу необычно взволнованная. Целых три
недели она готовилась к тому, чтобы встретиться с Соловьевыми. Ей казалось,
что произошедшая трагедия стала для брата и сестры водоразделом, после
которого ничего уже для них не сможет быть как прежде. Ведь и сама же
Маринка, тихо сопереживая в уголке чужому горю, ставшему неожиданно ее
собственным, ощутила, что ее детство закончилось в ту минуту, когда она
узнала о гибели мамы Димки и Наташки. А уж для них-то - более... Она
представляла, как она увидит брата и сестру, подойдет к ним, - и ей
становилось мучительно страшно оттого, что не найдется, что им сказать. Дети
Соловьевы, пережившие смерть матери, представлялись ей кем-то вроде
инопланетян, у которых все теперь по-другому.
Но на школьной линейке Маринка так и не решилась подойти к ним, хотя
душа отчаянно этого требовала. Она только наблюдала исподтишка, как они
стояли рядышком, зябко прижимаясь друг к другу, два маленьких светловолосых
существа. Как будто нахохлившиеся воробушки на ветке, грелись теплом друг
друга. Где-то в стороне, ни с кем не общаясь, стоял их отец Лев Дмитриевич,
в темном костюме и темных очках. Он тоже как будто ссутулился, стал меньше
за последний месяц. У Маринки снова потекли горючие слезы от ощущения
какого-то безысходного одиночества. Но, поймав на себе
удивленно-раздраженный взгляд матери, девочка мгновенно утерлась рукавом и
продолжила стоять в шеренге одноклассников, не слыша ни единого слова из
приветственных речей учителей.
Перед первым уроком Маринка, опасаясь, что не все дети знают о Димкиной
трагедии, осторожно предупредила одноклассников, чтобы ему не задавали
лишних вопросов. Ей казалось, что он не выдержит, если кто-то хотя бы
намеком напомнит ему о случившемся. Целый день потом она следила за Димкой,
пытаясь заметить предательские штрихи произошедших с ним перемен. Но он
держался ровно и отстраненно, как обычно, даже улыбался и рассказывал что-то
смешное. Может быть, он был чуть бледнее обычного... Или ей так показалось
тогда?
После уроков Маринка увидела, как Димка помог сестренке надеть ранец, и