"Елена Ворон. Без права на смерть " - читать интересную книгу автора

Дарханец указал на пещеру и охотно объяснил:
- Лайам люби жена. Я! - Он звучно хлопнул себя ладонью по груди. - Я
жена Лайам.
- Не надо. - Стэнли стало нехорошо. Неужто мехаш предлагает в жены
себя?
Дарханец издал птичий клич, и из хижин высыпало население поселка: с
десяток могучих мужчин - у троих шерсть на лицах и на груди была совсем
белая, будто седая, - десятка полтора женщин и четверо дарханят: серые
подвижные клубки, ясноглазые симпатяги.
Все они примчались толпой и стали полукругом, таращась на землянина и
возбужденно переговариваясь высокими голосами.
- Здравствуйте, - громко сказал Стэнли по-лайамски, и гомон стих. - Я -
не Лайам. Я - друг. Но нет жена. Не надо жена. - Кажется, объяснил вполне
доходчиво?
Мужчины молчали, а дарханки пронзительно заголосили. Провожатые Стэнли
с яростной жестикуляцией принялись что-то растолковывать сородичам - похоже,
описывали сцену похищения с космодрома. Женщины подступили ближе, отчаянно
вереща и указывая то на Стэнли, то на сбившихся в кучку детей. Стоял
оглушительный гам.
Стэнли сел наземь, сжал руками голову. Хоть бы понять, что им от него
надо. А еще лучше, дали бы поспать часок-другой. Сил никаких нет.
Встряхнувшись, он заставил себя присмотреться к дарханцам внимательней.
Вернее, к дарханкам. Они были хороши, как молодые волчицы, - поджарые,
сильные. Поросшие шерсткой лица не были человеческими, но и звериными не
назовешь. Круглоглазые, славные мордахи. На груди тоже была шерсть, однако
она не скрывала две мягкие округлости с большими коричневыми сосками, а
ниже, на животе, виднелись еще две пары маленьких сосцов.
Один из седых дарханцев что-то сказал, и все разом умолкли. Мужчины
повернулись и разошлись; кто-то дал шлепка дарханенку, и весь выводок
порскнул в сторону, убежал в хижину на краю стойбища. С видимой неохотой
стали расходиться женщины. Осталась только одна, которая не двигалась и
глядела на землянина немигающими желто-карими глазами.
- Я! - объявил приведший пленника мехаш, указывая на оставшуюся
дарханку.
- Твоя дочь? - спросил Стэнли.
- Я! - повторил дарханец и подвел ее к землянину. - Ты, - он ткнул в
Стэнли пальцем, - жена, - подтолкнул к нему дарханочку. - Надо жена.
- Надо еда, - проворчал землянин, чувствуя, что его разбирает нервный
смех. Он со стоном поднялся на ноги. - И дайте же человеку поспать.
- Не Лайам люби жена, - произнесла дарханка неожиданно мягким голосом,
совсем не похожим на визг и вопли, которых Стэнли уже наслушался вдоволь.
Она цепко взяла землянина за руку и повела ко входу в пещеру.
Перешагнув кострище, Стэнли оказался в прохладной, сухой комнате, где
стены были завешаны циновками и такими же циновками застлан пол. У задней
стены стояли три кувшина с букетами белых цветов, похожих на висячие собачьи
уши. Цветы источали бодрящий запах, который смешивался с духом свежего сена.
Справа от входа, в темном закутке, была оборудована постель: груда сухой
травы, прикрытая сеткой, сплетенной из каких-то волокон. Над постелью была
укреплена светящаяся палка.
Дарханка напряженно следила, как гость отнесется к убранству; ее