"Николай Воронкин. Рождение малой земли " - читать интересную книгу автора

становятся просто людьми, - вдруг вышел из-за стола, я поспешил ему
навстречу. Он схватил меня в свои медвежьи объятия.
- Нет большего счастья для старого учителя, чем видеть своего питомца
на поле брани! - И, держа меня за локоть и рассматривая с улыбкой,
добавил: - Сколько же ты, будучи курсантом, потрепал мне нервов, артиллерии
лейтенант Воронкин! Но мои труды, видать, не пропали даром. Вспоминаешь
училище? Хорошее училище было! Смотри, сколько дало флоту больших
командиров: генерал Жидилов, полковник Горпищенко... Мы тут будем с ним
соседями, правда, его армия себе забрала. Еще Москвин, командир первого
морского полка гвардейских минометов... Да разве всех назовешь! Ну,
Воронкин, теперь ты будешь работать на меня. Посмотрю, чему я тебя научил.
Иди, отдыхай, с утра предстоит большое дело. Надо брать город.
Я вышел взволнованный и счастливый.
6 февраля с самого рассвета бригады бросились на штурм противника. День
состоял из сплошных атак и контратак, злосчастное кладбище трижды переходило
из рук в руки; слева, в полосе Горпищенко, успехи тоже были незначительными:
он овладел радиостанцией, но лагерным поселком и аэродромом овладеть не
сумел. Потери были большие. Потапов потерял к вечеру двух своих лучших
командиров батальонов. Полковник звонил мне каждый час и требовал огня.
К ночи мь! упрочили свои позиции, несколько расширив плацдарм.
Совместно со штурмовиками Ефимова и артиллерией артполка особой мощности
уничтожили тяжелую батарею противника, которая особенно была опасна для
высадочных средств. Я удостоился благодарности командующего артиллерией
армии генерал-лейтенанта Кариофили, который лично говорил со мной по радио.
Но задачи, поставленные перед бригадами, остались невыполненными, и это
объяснялось тем, что против нас стояло три дивизии гитлеровцев, а у нас было
всего две бригады неполного состава без танков и артиллерии сопровождения. И
все-таки нас теперь было на плацдарме не сотни, а тысячи. У нас теперь были
и продукты, и стрелковый боезапас, и гранаты, противозенитные и
противотанковые средства. На подходе были новые бригады и полки.
Три дня артиллерия Новороссийской базы работала ка отряд, не жалея
снарядов и не требуя, как Москвин, немедленно сообщать результаты обстрела.
Но постепенно командиры батарей, а потом и комдивы начали меня теребить -
давай результаты. О подавлении конкретных целей я, правда, сообщал сразу, а
как определить результаты стрельбы по площадям? Я решил позвонить Куникову.
Он немного помолчал, потом с какой-то не присущей ему торжественностью в
голосе изрек:
- Воронкин, передай своему начальству: возьмем Новороссийск - и я
поставлю тебе памятник из осколков артиллерийских снарядов. Этим актом бойцы
десантного отряда выразят свое восхищение и безграничную благодарность
береговой артиллерии, интересы которой ты так мужественно представлял.
От подобной образной оценки заслуг артиллерии и моих собственных,
которую, к сожалению, нельзя было записать в журнал боевых действий, я еще
более воспрянул духом...
А недавно с огромной радостью я прочитал в книге воспоминаний Л. И.
Брежнева "Малая земля" теплые слова, сказанные по адресу артиллеристов: "Ни
малейшей ошибки не могли допустить "боги войны": во многих местах наши части
сошлись с вражескими чуть ли не до расстояния броска гранаты". Здесь же
отмечались успехи во взаимодействии воинов разных родов войск...
Куников всего несколько дней исполнял обязанности старшего морского