"Борис Воробьев. Весьегонская волчица (Искатель 1987 г.) " - читать интересную книгу автора

6

Утром Егор ушел в лес ни свет ни заря. Всю охотничью амуницию он на
этот раз оставил дома, взяв с собой лишь бинокль, гвозди и топор. Нож, хотя
он и оставался пока у Егора, для сегодняшнего дела не подходил. Рубить
хворост или лапник - это совсем не то, что строить засидок. Здесь без топора
не обойдешься.
План Егора выглядел так.
Грива возле Сухого ручья, о которой он говорил председателю, была
песчаной косой, глубоко вдававшейся в болото и заросшей столетними соснами.
На одной из этих сосен Егор и намеревался соорудить засидок, а проще говоря,
помост, чтобы с него рассматривать в бинокль все, что делается на болоте.
Волки не могли целыми днями сидеть возле логова, им надо было кормить
волчат, бегать туда-сюда, и Егор надеялся рано или поздно засечь в бинокль
какого-нибудь волка, а уж тот наведет его на логово. Но осложнения могли
возникнуть и здесь. Попадись на глаза переярок - он не помог бы делу. Летом
переярки держатся сами по себе, матерые их близко не подпускают к логову,
так что засекать требовалось взрослых, волка или волчицу. Только он, знали,
где логово, и могли показать след.
Егор быстро отыскал то, что ему было нужно, - высокую сосну, росшую на
самом краю гривы. Дерево было старое, кора на нем задубела и растрескалась,
а нижние сучья давно высохли и отвалились, и чтобы добраться до крепких лап,
приходилось ладить лестницу. Делать настоящую Егор не собирался, проще было
прибить к стволу метровые поперечины, и он, свалив две сушины, через час
управился с делом. Оставалось забраться повыше и смастерить помост. На это
ушел еще час, и когда Егор наконец устроился на лапнике, как на полатях, то
вслух обругал себя: не мог додуматься до простого дела сразу, целую неделю
потерял зазря.
С высоты засидка болото и в самом деле просматривалось далеко: каждый
островок на нем, каждое окно виделись по отдельности. Егор снял телогрейку,
свернул ее поплотнее и подложил под локти. Потом достал из чехла бинокль,
подрегулировал резкость и повел окуляром из стороны в сторону, прикидывая,
откуда лучше всего начать.

Первыми, кого увидел Егор, были две цапли. Будь Егор на земле, он ни за
что не заметил бы их - заросли тростника и рогоза скрывали цапель с головой,
но с помоста, приближенные сильным увеличением, птицы гляделись как на
картинке. Серые, с темными крыльями, с хохлами на головах, они расхаживали
взад-вперед по залитой водой низине, временами замирали на секунду и вдруг
делали быстрый выпад длинными шеями. Как ножницы, раскрывались клювы, и
цапли, запрокинув голову, заглатывали добычу. Егор даже рассмотрел, какую -
лягушек. У бедолаг был в разгаре любовный сезон, ошалев от избытка чувств,
они потеряли всякую осторожность, и цапли ловили их без всякого труда. Они
глотали лягушек с необычайной легкостью, и Егор не удивлялся этому - он не
раз видел, как цапли с такой же легкостью заглатывали на речке язей
величиной с ладонь. Лягушки были для прожорливых птиц сущей мелочью.
Слева на берегу зашевелились кусты, и Егор сильнее прижал к глазам
бинокль, готовый вот-вот увидеть среди нежной зелени темно-серое волчье
тело. Но вместо этого из кустов вышел лось. Постоял, как лошадь, поводя в
разные стороны ушами, и не спеша пошел вдоль закраины. Он явно не собирался