"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

Пасечник взял стул, сел спиной к шкафу и принялся осматривать стену у
Катиной кровати, ее тумбочку. Яркий плакат, на котором изображен был
человек, неудачно прыгнувший на ходу в трамвай, висел на старом месте.
- Симпатичный молодой человек! - воскликнул Пасечник. - Родственник
ваш? Или просто так, тяжелое воспоминание?
- Очень много о себе воображаете, - фыркнула Катя за дверцей шкафа,
откуда донеслось шуршанье шелкового платья.
- Молчу, молчу.
Пасечник окинул взглядом открытки, висевшие веером над изголовьем
Катиной кровати.
Шикарный мужчина с наглым лицом посылал с открытки свое поздравление с
рождеством Христовым, Открытки красовались под сенью бумажных цветов.
Тут же по соседству висела фотография родителей Кати. Отец в сапогах,
черной тройке, в косоворотке и картузе сидел на стуле у тумбочки, мать,
гладко причесанная, тоже вся в черном, стояла, деревянно положив руку на
плечо отцу.
По тумбочке разгуливал фаянсовый пастушок; здесь лежали раззолоченные
русалки, обложенные ракушками, было множество пустых флаконов из-под
одеколона и духов, пустых коробочек из-под крема и пудры. В вазе стояли
покрытые пылью искусственные цветы - оранжевые матерчатые лепестки и голубые
листья на проволочных стеблях.
- Это ваша галантерея и парфюмерия?
- Моя. А что? - слышно было, как Катя сбросила туфли.
- Богато живете. Коллекция большой художественной ценности.
- Конечно, ценная, - не поняла Катя.
Пасечник тяжело вздохнул, взял на гитаре несколько аккордов и запел:

Те зоркие очи, потухли и вы,
Потухли и вы!
Я выплакал вас в бессонные ночи...

- Это из какой картины? - донеслось из-за шкафа.
- Романс. Слова Дениса Давыдова. - Пасечник продолжал наигрывать.
- Киноартист Давыдов?
- Историческая личность. Гусар. Друг Пушкина. С французами воевал. В
одна тысяча восемьсот двенадцатом году.
- Ну и ладно! Я готова.

Пасечник повернулся на стуле, взглянул и обмер.
На Кате было то самое красно-зеленое платье, которое она надевала,
когда ходили в театр. Но, к счастью, Катя тогда пошла в театр с непокрытой
головой, а сейчас у нее на голове возвышалась шляпка - уродливое сооружение
из желтого бархата, украшенное какими-то цветами и листьями из черной кожи.
И прически не видно красивой. А туфли-то, туфли с пряжками чего стоят! Не
спасала и только что подаренная косынка. Катя очень некстати повязала ею
шею. Скромная, изящная косынка совсем не шла к платью.
Катя испытующе смотрела, ожидая одобрения.
А он продолжал во все глаза разглядывать Катю. Не только удивление, но
желание казаться крайне удивленным было написано на его лице.
- Ну как? - не выдержала Катя.