"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

Токмаков несколько раз оглянулся в ту сторону, куда ушла Маша, и все
прислушивался, словно еще не замолкли ее шаги.
Неужели только сегодня утром он впервые ее увидел? Она же и раньше,
наверно, приходила к Борису?..
Он ничего не имел бы против, чтобы кончился этот затянувшийся обеденный
перерыв и можно было приступить к работе. Праздная прогулка по площадке была
ему сейчас в тягость.
Всюду, где только темнела тень, отдыхали строители. Многие спали.
Токмаков издали увидел группу своих монтажников; они сидели в тени
высокого забора.
Мимо проехала телега, груженная огнеупорным кирпичом. Сонный возница не
заметил, как два кирпича упали на дорогу. Монтажники в несколько голосов
закричали. Возница встрепенулся, соскочил, не останавливая лошади, подобрал
кирпичи и, прижав их к груди, бросился догонять телегу.
Хаенко держал в руках "Крокодил". Он еще не развернул журнала, не
вгляделся в обложку, а лицо его уже расплылось в широкой улыбке.
- Вот дают жизни! - Хаенко осклабился, предвкушая возможность
посмеяться.
"Тебе бы дать жизни!" - с раздражением подумал Токмаков.
На прошлой неделе Хаенко во время обеденного перерыва едва не вызвал
аварию. Он ушел обедать в то время, когда не было тока, а рубильник лебедки
выключить позабыл. И вот, пока Хаенко обедал, включили ток, лебедка пришла в
действие, трос натянулся, лопнул, и едва не полетела мачта, к верхушке
которой был привязан трос. Но еще больше, чем эта небрежность, Токмакова
разозлили беспечность, равнодушие, с которым Хаенко выслушал тогда выговор,
его подчеркнуто скучающий вид.
У Хаенко не только руки, но и глаза ленивые. Даже свою собственную
фамилию он называет с какой-то небрежностью в тоне, словно не уважает самого
себя. Вечно нарушает порядок, а потом объясняет свое поведение пережитками в
сознании, наследием проклятого прошлого. Как говорит Пасечник про этого
самого Хаенко: "Пережитки-то у него есть. А вот сознания - никакого..."
Хаенко повелительно подозвал к себе Бориса, проходившего мимо.
- Ну, когда же?
- Завтра.
- Помни уговор, Берестов. Первая получка - с нее рабочий класс
начинается. Святое дело! Или, может, тебе, сосунку, мама с папой не велят?
- Я человек самостоятельный! - запетушился Борис.
- Тогда - порядок. Завтра твою получку и обмоем, Хаенко щелкнул себя
пальцем по горлу и снова углубился в "Крокодил".
Борис пошел своей дорогой. Он еще и месяца не проработал на стройке, а
уже был загружен комсомольскими делами, так что и обеденный перерыв проходил
у него в хлопотах.
- Товарищ Петрашень! - окликнул он Катю, которая сидела в тени высокого
забора, покуривая и переругиваясь с соседом. - Ну как, надумала?
- Да отвяжись ты со своим комсомолом! Процентов, что ли, не хватает?
- При чем здесь проценты? Комсомол - это союз сознательной молодежи,
которая...
- А если я несознательная? - Катя пыхнула Борису в лицо дымом и круто
отвернулась.