"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

в сторону крана.
Дерябин пожал плечами и сделал жест, словно умывал руки.
- Рисковать надо вовремя, Иннокентий Пантелеймонович. Поскольку я
отвечаю за монтаж...
- А я что же, по-вашему, не отвечаю за монтаж? - Дымов уже пригнул
голову и с сердитым вниманием, исподлобья, смотрел на Дерябина, будто
впервые видел его длинное, сплюснутое с обеих сторон лицо.
- Любите вы, товарищ Дерябин, спокойную жизнь, - неожиданно сказал
Гинзбург твердым, решительным голосом; таким тоном говорят иные
мягкосердечные люди, которые знают о своей слабости и стараются скрыть ее от
окружающих. - Никак свой отдельный кабинет не забудете.
- Спокойная жизнь? - Дерябин недовольно поморщился. - Я бы, между нами
говоря, не сказал, Григорий Наумович, что у меня спокойная жизнь.
- Не в том дело, чтобы доложить здесь о выполнении графика, - сказал
Дымов жестко. - Еще бы вы план не выполнили!.. С таким народом! С такими
подъемными механизмами! Но есть у вас эдакая трестовская манера - резервы
припрятать. Чтобы потом в героях числиться. Думаете, мне нужны такие герои?
Не нужны! Почему наверху мало народу?
- Тесно там, Иннокентий Пантелеймонович. Верхолазы будут возражать.
Токмаков с трудом удержался, чтобы не крикнуть с места: "Вранье!"
- Откуда вы знаете! Наверху были сегодня?
- Откровенно говоря, не был, Иннокентий Пантелеймонович, но...
- А вчера? - У Гинзбурга уже опять был скучающий вид, а глаза
полузакрыты.
- Вчера, Григорий Наумович, не пришлось, но сами понимаете...
- Вот в том-то и дело. - Дымов вновь сердито посмотрел на Дерябина. - А
Токмаков говорит, что можно еще укрупнить детали, утяжелить подъемы.
Дерябин передернул плечами.
- Мало ли что говорят, Иннокентий Пантелеймонович! - Дерябин покрутил в
руках свиток с чертежами. - Токмаков - известный сорвиголова...
- А что по этому поводу думает сам товарищ Токмаков? - Дымов поискал
глазами Токмакова и слегка подался вперед, отчего его плечи стали еще более
покатыми.
Дерябин, следуя за взглядом Дымова, увидел в углу за печкой Токмакова,
Откуда он тут взялся? Сам напросился? Пригласили? И зачем? Очная ставка?
Токмаков встал, чувствуя на себе любопытные взгляды. Стенографистка
перестала чинить карандаш, а Гинзбург поднял веки и принялся сосать
незажженную трубку. В комнате стало очень тихо, гул стройки за окном
сделался более явственным.
- Монтаж укрупнить можно, кран позволяет, - сказал Токмаков твердо.
- В некоторой степени позволяет, - сказал Дерябин, не подымая глаз на
Дымова. - Хотя и не вполне...
- Понятно! - Дымов стукнул кулаком по столу, отчего подпрыгнули
карандаши, лежащие перед стенографисткой. - Вот именно - не вполне!
- Сами понимаете, Иннокентий Пантелеймонович, - вздохнул Дерябин. -
Откровенно говоря, придется повернуть всю работу.
- Только смотрите, товарищ Дерябин, чтобы у вас не получилось, как у
того прораба, который обещал повернуть всю работу на триста шестьдесят
градусов...
Дерябин сидел обиженный и все поглядывал недоверчиво в ту сторону, где