"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

- Моих посадок козы не трогают. Говорят, у меня рука легкая. Что ни
посажу - все привьется, и никто не сломает.
- Жаль, я не саженец.
Маша засмеялась.
- Саженец на одном месте растет, а вас пришлось бы все время выкапывать
и перевозить с места на место.
- Это верно, я птица перелетная.
- А я, - сказала Маша в тон Токмакову, - всеми корнями в здешней
земле...


8

Удивительно короткой оказалась сегодня дорога. Токмаков как-то
незаметно очутился на правом берегу. Неужели они с Машей прошли по дамбе? Он
вспомнил облако пара, подымавшееся над водой в том месте, где в пруд
поступает отработанная горячая вода.
Чапаевский поселок тянулся по берегу пруда. Токмакову, чтобы попасть
домой, следовало повернуть направо, на север, а он с Машей зашагал налево, к
югу от дамбы.
Во всем поселке было только одно двухэтажное здание - школа.
- Здесь письмоносцем легко работать, - сказала Маша, неожиданно
возвращаясь к разговору, который они вели на левом берегу. - Без лестниц.
Поселок сплошь состоял из маленьких, чаще всего одноквартирных домиков
с усадьбами. Здесь жили кадровые рабочие, мастера, инженеры и служащие
завода, и судя по возрасту деревьев в садах и садиках, поселок был не так
молод.
- А что у нас произошло после вашего ухода! - вспомнила Маша, подходя к
дому. - Вам Бориска ничего не рассказывал?
- Ничего.
И тогда Маша расказала, что Борис в тот вечер не сразу заснул. Все еще
пошатываясь, всклокоченный, в одних трусах, он шумно ввалился в столовую,
когда ужинали. "Это что такое?" - грозно спросил отец. "П-привет от рабочего
класса!" - Борис покровительственно помахал рукой. "Хорош пролетарий!" - "А
п-про-летариата у нас, отец, нету. Поскольку нету, - Борис пощелкал
пальцами, - п-прибавочной стоимости. Что Карл Маркс и Фридрих Энгельс
говорили?.."- начал Борис объяснять с пьяным апломбом. Ну, тут отец не
выдержал. Он выпроводил Бориса из столовой, довел его до кровати, достал
ремень и, осердясь, три раза как следует вытянул его ремнем пониже спины.
А рука у отца тяжелая! Стегал он Бориску и приговаривал: "Это тебе - от
Карла Маркса, это - от Фридриха Энгельса, а это - от меня, беспартийного..."
Бориска, хоть и морщился от боли, держался стойко, прощения не просил. А
когда уже отец выходил из комнаты, сказал: "Это у тебя, отец, п-пережитки в
сознании!"
Оба посмеялись над злоключениями Бориса, оба ему посочувствовали.
Токмаков проводил Машу до калитки. Она пригласила его зайти.
- У нас спокойно. Отдохнете.

В глубине стоял дом, выкрашенный в веселый светло-голубой цвет. У
калитки, закидывая грозди на улицу, росла рябина, бузина. Бузина уже была