"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

паруса. Прямо как шхуна.
У Токмакова совсем пересохло во рту от горячего ветра. Неужели это
вчера вечером он пил у Берестовых чай с вареньем? И кто отодвинул вчерашний
день на такое огромное расстояние от сегодняшнего утра? Маша и не
подозревает, какое у него сегодня утро... Ничего с этой подъемной мачтой не
сделается. И трос должен выдержать. Вовремя он заменил трос, взял более
прочный.
Восьмикратный запас прочности - хорошо. А десятикратный - еще лучше.
Опять дернуло царгу, опять ее погнало в сторону. Все сильнее игра
ветра.
Жаль, царгу не удалось посадить на пылеуловитель. Царгу нельзя также
опустить на землю и отложить подъем. Для этого нужно обогнуть злополучный
трос, а как это сделать, когда царгу шатает?
Значит, все-таки единственный выход - посадить груз на место. И сделать
это нужно как можно скорее.
Вдруг ветер разбушуется еще сильнее? Или несчастье с тросом?
Наверно, наверху выбились из сил, да и людей не хватает. Послать сейчас
людей наверх своей властью Токмаков не имеет права. Но добровольцы?
И, как всегда в самые трудные минуты жизни, Токмаков обратил свою
надежду, веру и тревогу прежде всего к товарищам по партии. Он подбежал к
людям, наблюдавшим за подъемом, остановился на полдороге, показал рукой на
верхушку домны и голосом, неожиданно громким для самого себя, крикнул,
перекрывая шум ветра:
- Коммуни-и-исты, впере-од!..
Он прокричал эти два слова тем зычным командирским голосом, который ему
самому всегда казался чужим, но который хорошо знали когда-то его саперы, -
голосом, полным страсти и вдохновения, непреклонной воли и отваги,
требовательным и в то же время задушевным.
Токмаков первый рванулся к лестнице литейного двора, начинающей
лабиринт лестниц, лесенок, настилов, подмостей и скоб, ведущих наверх, но,
не добежав до лестницы, остановился и махнул рукой.
Мимо него пробежал, затягивая на ходу монтажный пояс, Баграт, тяжело
протопал электросварщик Шереметьев, прошел своей неторопливой походкой
Карпухин, прошел, что-то крича на ходу, Гладких, очень неуверенно,
спотыкаясь на ровном месте, прошагал Метельский, промчался, ни на кого не
глядя и никого не видя, Нежданов в своей грязно-бурой шляпе, напяленной
глубоко на уши.
"А этот, в очках и в шляпе, куда прется?" - подумал Токмаков с
раздражением.
Флягин, которому Нежданов на ходу, не оборачиваясь, бросил: "Вперед!",
снял было с шеи ремешок от "лейки", поискал глазами, кому бы ее доверить,
увидел, что Нежданов уже взбирается по лестнице, повесил "лейку" обратно на
грудь и остался стоять, где стоял.
Рядом с Флягиным, заложив руки в карманы, стоял Хаенко. Куртка у него
держалась на обрывках закрученной медной проволоки.
- Вон их сколько туда полезло! - показал Флягин наверх и добавил,
оправдываясь: - Толкучка! Приличного кадра снять не дадут.
- Факт, не дадут! - подтвердил Хаенко. Флягин покосился на него.
- Пожалуй, и места там не нашлось бы... Для всех...
- Факт, не нашлось бы! - сказал Хаенко уже с явной издевкой. - А меня,