"Евгений Воробьев. Высота" - читать интересную книгу автора

Терновой повернулся к Баграту.
- Разве вы коммунист?
- Пока беспартийный. Но в данном случае... Терновой вспомнил:
- Тот самый Андриасов, которого мы к Захару Захарычу определили?
Баграт стал по команде "смирно", отчего его могучие плечи и грудь стали
еще внушительнее, и отчеканил:
- Так точно, товарищ гвардии подполковник!
- Осведомленный народ!
- У нас на кауперах, Иван Иваныч, все известно, - сказал Карпухин. -
Получше, чем в отделе кадров. Они там уткнутся носом в анкету - и все. А нам
сверху все видно, как на ладони. Оттуда, с верхотурья, каждого начальника
видать, что он из себя представляет. Кто без толку носится, кричит про свою
ответственность... А кто действительно темпами командует. Сверху все
видно...
- Знаешь, Захар Захарыч, свысока на людей смотреть отовсюду плохо: и из
канцелярского кресла, и с твоего верхотурья.
- Ну, мы пошли, Иван Иваныч, - надулся Карпухин. - Катя, опаздываем!
Следом за Карпухиным, Багратом и Катей, которая все оглядывалась на
Пасечника, ушел, торопясь в редакцию Нежданов.
Токмаков осмотрелся - остались только свои: Матвеев, машинист крана,
монтажники из бригад Вадима и Пасечника, лебедчики, такелажники.
- Почему сегодня такой подъем затеяли? - строго спросил Терновой. - Вы
же знали сводку погоды, товарищ Токмаков?
- Сводки я не знал.
- Как же не поинтересовались? Погоды нам вчера не обещали. Наоборот,
бурей пугали. Какой же холодный сапожник распорядился подымать царгу?
Матвеев попытался влезть в разговор:
- Если разобраться, так...
- Я поднял царгу, - перебил его Токмаков и процедил сквозь зубы: -
График есть график. Не срывать же график!
- А если бы царга сорвалась?
- Я сделал перестроповку. Взял трос с запасом прочности в десять раз.
Вместо дюйма - дюйм с четвертью, - Но вы же силу ветра не знали?
Токмаков потер лоб.
- О чем теперь говорить? Ведь подняли?
- Вы думаете, победителей не судят? Нам важна не только сама победа, но
и какой ценой она добыта. Ее себестоимость!
Терновой быстро зашагал прочь, с усилием опираясь на палку и хромая
больше, чем обычно.
Матвеев с состраданием посмотрел на помрачневшего Токмакова.
- Что же, Константин Максимыч, получается? Старший прораб там рапортует
Дымову, а мы тут отдуваемся? Выходит, Дерябину - коврижки, нам с вами -
шишки?
- Ты что-то расхрабрился без начальства. Пора за работу.
Токмаков взглянул на спокойное небо, на тихий флажок наверху и голосом,
неожиданно громким и резким, голосом, который ему самому казался каким-то
чужим, но был отлично знаком монтажникам, отдал приказ готовиться к новому
подъему.