"Андрей Воронин. Смерть знает, где тебя искать (Муму)" - читать интересную книгу автора

Именно такой топор лежал на деревянной колоде в большой
оранжерее-розарии. Неяркое утреннее солнце крошилось в чисто вымытом
стекле, навстречу его лучам раскрывались нежные, похожие на ярко
накрашенные губы лепестки роз. Здесь росли цветы всевозможных оттенков: от
темно-свекольных, почти черных, до нежно-розовых.
Центральный проход, на котором стояла колода со зловещим топором, был
чисто подметен и уже поверх земли засыпан стружками, опилками, чей
смолистый запах смешивался с благоуханием цветов. И, несмотря на аромат
смолистых стружек, напоминающий о Рождестве и Новом годе, на дурманящий
запах роз, напоминающий о свадьбах, днях рождениях и свиданиях, в воздухе
розария главенствовал другой запах - тошнотворный, тяжелый, знакомый людям
таких малосимпатичных профессий, как патологоанатомы, сторожа морга и
нянечки хосписа.
Пронзительно задребезжало стекло, вставленное в металлическую,
сваренную из уголка рамку двери розария. В пронизанное светом удушливое
пространство ворвался глоток свежего воздуха с улицы. Мужчина приоткрыл
стеклянную дверь, шагнул в оранжерею и, словно боясь свежести, тут же
торопливо закрыл за собой низкую дверь. Он прикоснулся к высокому,
покрытому колючками стеблю розового куста и жадно втянул запах. Хоть роза
и благоухала, на лице отразилось неудовольствие.
- Перестояли розы, - пробормотал он, криво улыбаясь. - Ехать пора.
Молодой мужчина в выцветшей, бывшей когда-то синей, майке и линялых
джинсах провел ладонью по затылку, взъерошив коротко постриженные русые
волосы. Он был крепкого телосложения, высокий, статный. Про таких обычно
говорят - славянин-красавец. Но чувствовалось в его красоте что-то
отталкивающее, однако что именно, понять было невозможно. Он нагнулся и на
пару оборотов открутил вентиль. Зажурчала по трубам теплая вода,
тоненькими струйками обдавая корни розовых кустов.
Цветы больше не интересовали мужчину. Он подошел к колоде и ногой
приподнял укрытые росой ветви. Под ними на черном тепличном грунте лежал,
странный сверток. Толстый непрозрачный полиэтилен, перетянутый бечевкой,
скрывал что-то длинное и узкое. Казалось, что в него завернули обрезок
деревянного бруска. Мужчина пощупал - так, как это делают люди, желающие
проверить, свеж ли батон. Пальцы ощутили под шуршащим полиэтиленом что-то
округлое и упругое.
- Разморозилось уже, - глуповатая улыбка появилась на лице мужчины, и
глаза его подернулись масленой пленкой удовольствия.
Он заторопился, распаковывая сверток: так торопится человек, желающий
узнать, что же за подарок ему преподнесли, что же прячется под
праздничными лентами и разноцветной упаковкой. Илья Вырезубов, так звали
мужчину, урча от нетерпения, срывал со свертка бечевку зубами. Ловко,
словно шкурку с вареной колбасы, он содрал полиэтилен и бросил его прямо в
зеленые ветви розовых кустов. Илья сжимал в пальцах отрубленную ниже плеча
пухлую женскую руку, на которой чуть выше локтя явственно прорисовывались
следы от веревки, а на запястье - черные следы сильных пальцев мучителя.
Улыбка Ильи, лишь только он как следует рассмотрел отрубленную
конечность, окончательно стала сумасшедшей. В глазах засветилась
неподдельная, искренняя радость. Он поднес ее ко рту, несмело лизнул
языком холодную, недавно оттаявшую кожу, ощутив при этом щекочущее
прикосновение тонких женских волосков.