"Андрей Воронин. Шальные деньги (Слепой)" - читать интересную книгу автора

громко хрустнуть ими и сказать, естественно, не вслух: "Вот и попались,
голубчики". Затем быстро-быстро с помощью компьютера все просчитать и
получить ответ - насколько же из-за не правильно поставленной запятой
пострадало государство. Затем с этим ответом прийти к начальству, быстро и
толково - так, чтобы глупые начальники смогли понять схему, все объяснить,
преподнести результат на тарелочке.
- Ну, Кирилл Андреевич, ты просто молодец. Хорошая работа.
- Стараемся, - как правило, говорил Кривошеев, и его узкое лицо
становилось еще более вытянутым, похожим на огурец.
После того как начальство получало результат, от всего остального
полковник Кривошеев мог устраниться, что он, как правило, и делал, Он
предпочитал находиться в тени, прекрасно зная, что после того, как он
получил результат, к конторе фирмы, которую он проверял, подъедет
несколько автобусов, выскочат люди в камуфляже, с оружием и начнется
выемка документов.
Процедура, в сущности своей, мерзкая, неинтересная, но с точки зрения
обывателя и телевизионных журналистов самая, что ни на есть важная. Людей
будут ставить к стене, сейфы вскрывать, кабинеты опечатывать, все
документы связывать, заклеивать скотчем и вывозить.
Побрившись, Кирилл Андреевич Кривошеев начал насвистывать.
Насвистывал он неприятно, попискивая, как мышь, спрятавшаяся за шкафом.
Жену его свист безумно раздражал. Тем не менее она терпела, зная, что,
если муж насвистывает, значит, у него какие-то неприятности и его лучше не
трогать. Настроение у него в таких случаях мерзкое, отвечать на вопросы он
не станет, а если его зацепить, то можно нарваться на пару грубостей.
Кривошеев насвистывал, бродя по дому. Ему не нравился скрип половиц,
не нравилась отцовская дача в старом фруктовом саду, не нравились соседи,
раздражала жена, вызывали отвращение дети: два сына-оболтуса, студенты
московского университета, поступившие в него не сами, а с его помощью.
Кирилл Андреевич всего добился сам, даже без отцовской поддержки,
хотя, лишь намекни он отцу, тот сделал бы для него все. Кирилл Андреевич с
детства был человеком самостоятельным.
Говорить он не любил, слыл молчуном. Не мрачным и угрюмым, а сам себе
на уме. Говорить в глаза Кривошееву все, что о нем думают, сослуживцы не
решались - как никак он работник опытный и очень толковый. В случае чего и
совета не даст, и подножку по службе может поставить, причем там, где
никак не ожидаешь. Тогда упадешь лицом в грязь и отмыться сможешь очень
нескоро.
Кирилл Андреевич оделся и появился в столовой в белой рубашке, при
галстуке, в идеально отутюженных брюках, в сверкающих туфлях. Ольга
Павловна уже разливала по чашкам чай. Кирилл Андреевич, не глядя на жену,
сел на свое место в отцовское кресло и принялся, звеня ложечкой,
размешивать чай в стакане. Ложечка звякала, жену это звяканье выводило из
себя.
- Может, хватит звенеть, - прошептала она. Кривошеев вытащил ложечку,
облизал ее и аккуратно опустил на блюдце. Поднеся ко рту стакан в
серебряном подстаканнике, он сделал глоток.
- Я сегодня останусь ночевать в городе, - сказал он жене.
- Что так?
- У меня много работы.