"Андрей Воронин. Шальные деньги (Слепой)" - читать интересную книгу автора

поставил всем задачи на перспективу и ближайшие несколько дней. Сам же,
уединившись в кабинете, вытащил из сейфа портативный компьютер и занялся
скрупулезной работой. Он проверял каждую цифру. Делал это тщательно,
наверное, так дотошно, как небезызвестный гоголевский Акакий Акакиевич
Башмачкин выводил буквы, соединяя их в слова.
К концу рабочего дня Кирилл Андреевич получил еще одну - итоговую
цифру. Цифра складывалась из нескольких десятков сумм, рассеянных по
различным счетам в самых разных банках. Все эти банки находились за
пределами России, а потому для нашего государства были недосягаемы.
- Да уж, - вытирая лицо, а затем выпивая минералку и глядя на
монитор, произнес Кирилл Андреевич, - вот это деньги.
С подобной суммой полковник Кривошеей столкнулся впервые.
- Почему одним - все, а другим - ничего? Кривошеев смотрел на нули не
мигая. Затем тронул мышь, экран монитора погас, и Кривошеев, как в
зеркале, увидел на нем свое отражение - изможденное, осунувшееся лицо с
горящими глазами.
"Господи, почему мне так не везет? Ведь я с моим умом и талантом мог
быть намного богаче всех этих олигархов. Я бы мог ворочать миллиардами.
Мог бы, но какие-то мнимые преграды, какой-то долг, о котором все любят
говорить, но на который всем наплевать, меня удерживает от того, чтобы
стать богатым. Я могу получить все эти деньги. Они в моем компьютере, они
в моем мозгу. Я знаю, как до них добраться, как перетасовать суммы и опять
распылить их по разным счетам, а затем собрать воедино и маленькими или
большими потоками направить в нужное место. И плевать тогда на
государство, на министров, генералов, тогда мне сам черт будет не брат.
Стану богатым, очень богатым. И никто о моем богатстве знать не будет.
Никто до него не сможет добраться. Я стану хозяином миллионов и тогда
смогу жить, как хочется моей душе, тогда любая моя фантазия, самая гнусная
и мерзкая, сможет стать реальностью, материализоваться. А теперь я должен
ездить на долбаной "Волге", жить в трехкомнатной вонючей квартире, слушать
жену, ее нытье о том, что ей чего-то не хватает, содержать
бездельников-детей, бездарных и глупых, которые все унаследовали не от
меня, Кирилла Кривошеева, а от жены - пустой, никчемной бабы, которую
интересуют лишь тряпки да всякая дребедень. Так жить нельзя, жизнь надо
менять".
От этих мыслей узкое длинное лицо полковника Кривошеева опять
покрылось крупными каплями пота. Губы задрожали, уголки рта опустились,
лицо стало похожим на маску.
"Боже мой", - Кривошеев уже влажным носовым платком вытер лицо,
включил мощный вентилятор за спиной, запрокинул голову. Так он сидел минут
пять. Поток теплого воздуха шевелил редкие волосы. "Нет, я это дело так не
оставлю. Один раз в жизни Бог дает такой шанс, и если я его не использую
сейчас, то подобное счастье уже не повторится. В этом я уверен. Можно,
конечно, при моей должности жить неплохо - так, как живут мои сослуживцы,
эти несчастные майоры, полковники и генералы. Можно брать взятки, хапать
по мелочам: где тысячу баксов, где пять, где двести, где сто, но при этом
всю жизнь бояться, что на деньгах, которые ты получил, в ультрафиолетовых
лучах однажды засветится мерзкое слово "взятка", что на твоих запястьях
защелкнутся наручники и твое лицо мелькнет на экране телевизора на фоне
решеток в зале суда. Тогда скажет досужий мерзкий журналист: "Вот,