"Андрей Воронин. Шальные деньги (Слепой)" - читать интересную книгу автора

- Спасибо, - сказал Кривошеев, закрывая за хозяином дверь. - Ну вот,
еще одно дело сделано. Положен еще один камень в фундамент моего будущего
счастья и преуспевания.
Он вышел на балкон, оперся на перила и стал смотреть на дома.
"Суетятся, суетятся, живут, как растения. Нет, как животные", - подумал он
о людях, населяющих восемнадцатиэтажки.
Многие окна уже зажглись. За стеклами в кухнях, спальнях и гостиных
шла жизнь. Кто-то ссорился, кто-то целовался, кто-то курил, кто-то
пьянствовал.
"Как мне все это осточертело, этот наглый пролетариат, который даже
не желает прятаться за занавесками, вся наша нищая жизнь. Скоро, очень
скоро я исчезну, растворюсь, а потом появлюсь где-нибудь далеко, например
на Гибралтаре".
Слово "Гибралтар" Кривошеев повторил несколько раз, двигая язык во
рту, как гладкий сладкий леденец. "Это замечательное место, хотя в мире
много хороших мест. Главное, подальше отсюда, от Москвы, от России, от
бывшего Советского Союза. Исчезнуть, исчезнуть, уплыть, как уплывают
облака. Выпасть где-нибудь, как выпадает дождь. Никто меня не станет
искать. Я никому не нужен, и они мне все не нужны. Они лишь инструмент в
моих умелых руках. Я ими воспользуюсь для своих великих целей".
Нервная дрожь пробежала по телу Кривошеева. "Исчезну, растворюсь,
пропаду. И пусть они здесь горят синим пламенем. Пусть мучаются, пусть
голодают, мерзнут, корячатся и пытаются выкарабкаться из ямы. Я буду
далеко и стану наблюдать за жалкими потугами этой территории на экране
телевизора. Поставлю себе спутниковую антенну и буду перещелкивать каналы,
меняя президентов - одного на другого. Все мне будет до фени. Но до
реализации мечты надо еще догрести. Не все камни еще положены в фундамент
счастья. Не все я еще сделал, работы впереди непочатый край. И, как
говорил один из наших лидеров, цели определены, задачи поставлены, теперь,
засучив рукава, необходимо браться за серьезную работу".
Кривошеев закрыл балконную дверь. Уже принадлежавшими ему ключами
запер квартиру.

***

Лишь только Глеб распахнул дверь своей квартиры, как тут же ощутил
целый букет ароматов. Так в доме может пахнуть лишь в праздники: жареной
индейкой, духами, лаком для ногтей и свечами. Ирина Быстрицкая звенела на
кухне посудой, и звуки были такими, словно настраивался оркестр в яме
оперного театра.
Появление Сиверова осталось незамеченным. Женщины, когда заняты
чем-то, что считают очень важным, перестают замечать происходящее вокруг.
"С чего бы это?" - подумал Глеб и, как был - в легкой брезентовой
куртке, в джинсах и кроссовках, двинулся на кухню. Он сразу ощутил себя
напрочь выпадающим из этого праздника жизни.
На Ирине Быстрицкой серебрилось блестками вечернее платье, поверх
которого она повязала передник. Ирина стояла у мойки, протирая бокалы
стерильно белым полотенцем. Женщина держала голову удивительно ровно,
боясь повредить замысловатую прическу, на сооружение которой ушло часа
два, не меньше.