"Андрей Воронин, Максим Гарин. Никто, кроме тебя (Комбат)" - читать интересную книгу автора

сидеть у телевизора и, тем более, посещать матчи. Только вот теперь
выдалась пустая, ничем не заполненная полоса.
Еще на подступах к стадиону стали попадаться кучки горланящих
подростков в красно-белых шарфах и шапочках. "Спартак-чемпион!
Спартак-чемпион!" Глаза не пьяные, не обкуренные - просто пустые.
Безмолвные шеренги ОМОНа у проходов на стадион напоминали регулярное
войско, ожидающее наскоков варварских отрядов. Казалось, сейчас
красно-белые в самом деле ринутся с боевым кличем в атаку. Но все только
начиналось: пока фанаты послушно останавливались, предъявляя билеты,
позволяя себя оглядывать и даже прощупывать куртки.
Просочившись вместе с другими в одну из узких горловин прохода,
Рублев уселся на место, закурил. Начинало темнеть, и зеленый газон,
подсвеченный прожекторами, выглядел особенно праздничным. Игра началась
под рев трибун, где преобладали спартаковские болельщики. Цвет армейского
клуба непросто было отыскать.
Рублев чувствовал, что не может включиться в происходящее,
проникнуться глубоким смыслом игры. Он не вскакивал с места, когда раз за
разом прокатывались по стадиону "волны", не матерился по поводу
неиспользованного момента. То ли по возрасту уже не годился в ярые
болельщики, то ли слишком большой груз висел на душе. Комбат привык не
волноваться из-за вещей, гораздо более важных, тесно связанных с жизнью и
смертью. И теперь не мог кричать, хвататься за голову. Даже эта
многотысячная толпа, окружающая со всех сторон, не в силах была его
раскачать.
Он не заметил, как "Спартак" забил гол. Все разом вскочили на ноги, а
потом захлебнулись от восторга.
- А это что за козел тут затесался? - спросил кто-то, когда трибуна
мало-мальски успокоилась. - Мент переодетый?
- Да оставь ты его на хрен.
Рублев даже не стал смотреть, кто им интересуется. Внимание
болельщиков тоже переключилось. На соседней трибуне раздалось несколько
хлопков, вспыхнули лиловые огни, повалил густой белый дым.
- Ну блин, подпалили! Э, смотри, уже кого-то мочат!
- Суки, твари!
Последнее относилось к двум омоновцам, взявшимся за дубинки. Десятка
полтора фанатов полезли через перила в соседний сектор, остальные -
свистели, улюлюкали, позабыв об игре. Кто-то внизу стал выдирать
пластиковое сиденье...
"В чужом пиру похмелье, - оценил свое состояние Рублев. - Здесь свой
мир, свои страсти, которые кажутся пустыми, надуманными. Хотел развеяться,
сбросить хандру! Наверное, хватит - считай, что повеселился".
Докурив очередную сигарету, стал пробираться к выходу. Шел уже второй
тайм, многие орали осипшими голосами. Испарения от пиротехники с примесью
сигаретного дыма висели над головами в холодном осеннем безветрии.

***

Он неторопливо прошел несколько кварталов, довольный тем, что рев
постепенно отдаляется, затихает. Не хотелось впихиваться в транспорт и
снова оказаться стиснутым со всех сторон. Дождя нет, торопиться некуда...