"Андрей Воронин. Большая игра Слепого (Слепой) " - читать интересную книгу автора

извлеченной из холодильника бутылки.
- Ох, тяжко мне, - бормотал, садясь за стол, Олег Иосифович. - Ну да
ничего, переживем и это.
- Чего ты? - интересовались друзья.
- Тяжко.
- Зачем мучаешь себя? Ведь на нервах теряешь больше, чем извлекаешь
пользы от воздержания. Бросай бросать пить.
- Не могу.
- Это не ответ.
- Я с вами посижу, посмотрю, как пьете, - вроде и сам пригубил.
Здоровье Олега Иосифовича за полтора года безалкогольной жизни заметно
окрепло, даже цвет лица из бледно-серого, землистого стал розовым, а глаза
по-молодому заблестели. Правда, волосы уже не вернешь - обширная лысина с
длинной волнистой гривой на затылке отливала розовым, как у младенца.
Услышав скрип деревянных ступеней, реставратор заспешил к двери. Гость
был важный: кормилец, тот, на кого Олег Иосифович работал днями и ночами.
"Вот когда мой талант стал нужен людям, востребовался наконец. А ведь
до этого я прозябал, занимался всякой хренью. Тут иконку подновлю, там
копию голландцев намалюю с дичью и фруктами..."
В последнее время на такие картины имелся большой спрос, правда,
платили за них не так много - долларов сто-двести. Жить можно, но не
разгуляешься - улетали деньги мгновенно. А вот в последнее время Олег
Иосифович Брусковицкий занимался очень серьезным делом.
Картины, которые ему приносили, хранились в железном несгораемом
шкафу, каждая завернута во фланель.
Картины были без рам и небольшого размера, так что в шкаф они
вмещались все.
А в каком жутком состоянии они поступали к реставратору! Олег
Иосифович хватался за голову, иногда даже грязными, перепачканными то
лаком, то краской, то клеем руками.
- Боже, Боже, - приговаривал он, - где же эта картина хранилась? Она в
таком ужасном состоянии.
На некоторых холстах красочный слой отслаивался и был виден грунт, а
то и переплетение нитей волокна.
- Боже, кто их так?
- Это не твоя забота, Олег Иосифович, твое дело другое. Эти холсты не
тронь, а сделай мне точно такие картины.
- Как, такие же?! - восклицал Олег Иосифович.
- Да, точно такие, - говорил заказчик, поблескивая стеклами очков.
Заказчик никогда не раздевался, он ходил по мастерской в верхней
одежде. И ведь что удивительно - странный этот мужчина за полтора года
знакомства даже ни разу не испачкался, хотя возможностей для этого в
мастерской Брусковицкого имелось предостаточно. Баночки с красками, кисти,
грязные тряпочки, бутылочки с лаком, с маслом, всевозможными разбавителями,
мастиками стояли открытыми на столах, табуретках, даже на полу.
Гость скорее всего тоже был в прошлом художником, в искусстве
разбирался прекрасно. Но его правая рука была спрятана в черную перчатку, и
Брусковицкий догадался, что его гость и заказчик работать ею не может,
что-то случилось, она перестала служить хозяину.
Деньги гость отсчитывал левой рукой, левой же и указывал на