"Андрей Воронин. Утраченная реликвия" - читать интересную книгу автора

Он закрыл глаза и понял, что не тут-то было: сна нет осталось ни в
одном глазу, сомкнутые веки так и норови ли разомкнуться, а по всему телу
разливалось ощущение бодрости и готовности свернуть горы. "Выспался, -
подумал Юрий. - Ей-богу, выспался впрок, на год вперед.
Чертов бездельник!" Впрочем, дело наверняка было не только в этом:
Юрий чувствовал, что сегодня что-то должно измениться - то ли погода, то ли
его жизнь, то ли он сам.
- Тургеневская барышня, - сердито проворчал он и открыл глаза. -
Предчувствия у него! Дегенерат...
Не включая свет, он сел на кровати и нашарил ногами тапочки, а рукой -
лежавшую на тумбочке рядом с будильником пачку сигарет. "Дегенерат", -
мысленно повторил он, чиркая колесиком зажигалки и погружая кончик сигареты
в оранжевый язык пахнущего бензином пламени. Курить натощак - это была,
конечно же, смертельно вредная привычка, но к тому, чтобы вот так, в
одночасье, без всякого перехода, начать здоровый образ жизни, Юрий не был
готов. Да и зачем это нужно - вести здоровый образ жизни, - он как-то не
очень понимал. Чтобы жить до ста лет? Господи, да кому это надо?!
Пепельницы возле кровати не было, да и быть не могло. К этой маленькой
хитрости Юрий начал прибегать около двух месяцев назад. Это был один из
многочисленных способов заставить себя утром подняться и начать новый,
ничем не заполненный день. В самом деле, когда просыпаешься и видишь прямо
у себя под носом сигареты, невозможно не закурить, а стряхивать пепел прямо
на пол - свинство. Вот и приходится вставать и брести на кухню за
пепельницей - а куда денешься?..
Прихватив сигареты и зажигалку, Юрий вышел на кухню. За окном стало
еще чуточку светлее, и он подумал, что дело движется к весне - вон в какую
рань светает. Он подошел к окну, отыскал на заставленном всякой всячиной
подоконнике пепельницу в виде синей фарфоровой рыбы, сбил туда пепел и стал
смотреть в окно, время от времени делая неторопливую затяжку.
За окном расстилался все тот же знакомый с малолетства старый двор,
расчерченный дорожками из треснувших, утонувших в земле бетонных плит,
утыканный перекладинами для выбивания ковров, перекрещенный веревками, на
которых хозяйки по старинке сушили белье, заросший старой корявой сиренью и
высокими деревьями, поднявшимися из памятных Юрию тоненьких прутиков.
Прихваченные ночным морозцем лужи тускло поблескивали среди грязных
наледей, с крыш соседних домов и стоявших в глубине двора железных гаражей
свисали, подстерегая невезучего прохожего, разнокалиберные клыки сосулек.
Юрий ожидал увидеть на востоке, над крышами хрущевских пятиэтажек, чуть
зеленоватое зарево занимающегося восхода, но было еще слишком рано, и небо
оставалось равномерно серым по всему горизонту.
Странное ощущение бодрости, даже свежести какой-то, переполнявшее
каждую клеточку его тела, все никак не проходило. Гадая, к чему бы это,
Юрий поставил на газ чайник и, пока суд да дело, выкурил еще одну сигарету.
Чайник тоненько засвистел, Юрий снял его с плиты и перелил кипяток в
пузатый заварочный чайник - старенький, с отбитым носиком, оставшийся от
мамы.
Попив чаю и совершив утренний туалет, он оделся, положил в карман
сигареты и, уже натягивая ботинки, подумал, куда, собственно, его несет.
Никаких дел на улице у него не было, а с другой стороны, что еще оставалось
делать? Не водку же перед телевизором глушить в шесть утра!