"Симби и Сатир Темных джунглей" - читать интересную книгу автора (Тутуола Амос)

ГЛАВА ВТОРАЯ

И вот поставила Симби горшок, а сама встала перед ним на колени, и, пока она молилась: «Я приготовила это жертвоприношение и принесла его сюда, чтобы познать бедность и бедствия, от которых я испытаю лишения, а кроме того…», появился очень высокий человек, схватил ее сзади за голову и за руки, а когда схватил, мигом дернул вверх, да так свирепо, что Симби вскочила, хотя совсем не по собственной воле.

Звали этого страшного человека Дого. Дого был опытный похититель детей, а жил в отдаленном Городе Грешников, который зовется так потому, что там все жители или просто грешники, или поклонники идольским божествам. У Дого не было другого дела, кроме как путешествовать по разным селениям и красть детей у кого придется, а потом продавать чужестранцам в рабство. Только одна-единственная дорога, Дорога Смерти, шла в Город Грешников, и был он таким ужасным и дальним, что люди туда путешествовать не решались, поэтому он значился среди городов как город у самого края света.

А лишения Симби, данные ей судьбой, начались с перекрестка - по предсказанию прорицателя.

Дого, нещадно схвативши Симби, поволок ее в тот же миг по одной из дорог, и дорога эта была Дорогой Смерти. Симби попыталась вырваться от захватчика, чтобы поскорее вернуться домой, но Дого ее попытку успехом не увенчал. Он, наоборот, награждал ее оплеухами по обоим ушам и тащил вперед. И вскоре она лишилась всех своих чувств.

- Кто ты и почему так безжалостно тащишь меня? - дрожащим голосом спросила Симби, когда опять обрела свои чувства.

- Потому что я Дого, похититель детей, и всегда готов,- резко ответил он.

- А куда ты меня тащишь? - измученно спросила Симби.

- Я тащу тебя в город на продажу,- просто ответил Дого.

Едва услышавши этот ответ, Симби уперлась как вкопанная в дорогу - обеими ногами и на самой середине.

- Я хочу вернуться обратно к матушке,- испуганно сказала она.

- А как тебя, кстати, зовут?! - грозно отозвался Дого.

- Меня? - возмутилась было она. Но потом покорно сказала: - Симби.

- Симби? - переспросил Дого.

Секунды две-три она колебалась, но потом безбоязненно воскликнула:

- Да!

- Эге! Вот оно, значит, что?! Да ты иди, знай иди, а хозяин так и будет тебя называть - если, конечно, не переименует, к твоему несчастью, на рабский лад.

- И куда же мне идти? - без всякого страха перед новыми оплеухами, которые ей грозили, спросила она.

- Туда, где я тебя продам,- просто ответил Дого.

- Продашь? Ну, это вряд ли,- усомнилась Симби.

И она по-прежнему безбоязненно упиралась. Тогда Дого долбанул ее по глазам и так беспощадно дернул вперед, что она врезалась в придорожное дерево, а потом грохнулась плашмя на дорогу, будто в ней уже не было жизни.

Но минут через пять она ожила, открыла глаза и громко сказала:

- Не дури, дядя. Отпусти меня домой.

- Домой? - с хохотом переспросил ее Дого.

- Вот именно! Разве ты не знаешь, что моя матушка самая состоятельная женщина у нас в деревне? - смело и не таясь объявила Симби: может, он из-за этот ее отпустит.

- Она-то, конечно, пусть даже и миллионерша, да мне-то что за дело? Я веду тебя туда, где продам, чтоб истратить деньги от продажи на все, что мне нужно, а миллионы твоей матушки для меня ни при чем.- Дого рассуждал так спокойно и хладнокровно, как будто Симби была просто курица, которую он нес продавать (на рынок).

- Но разве ты не знаешь, что это порочно и позорно - продавать дочь состоятельной матушки, вроде моей? Тем более когда у нее нет других детей, а только я одна?

- Конечно, не знаю! И знать не хочу, состоятельная у тебя матушка или какая-нибудь другая, а ты иди знай туда, где я тебя продам! - Дого ответил ей так устрашающе, что она почувствовала себя как мертвая.

- Послушай, Дого, но ведь если ты отведешь меня обратно к матушке и перепродашь ей у нас дома, то она, я уверена, заплатит тебе гораздо больше, чем любой чужестранец, который наверняка купит меня на рынке за меньшую сумму,- спокойно предложила Симби.

- Это, конечно, полезный совет, и ты совершенно права, когда его даешь, потому что для тебя он прекрасен, а мне опасен. Ведь если я отведу тебя, как ты советуешь, домой, то наживу самые серьезные неприятности, поскольку любая мать может смотреть на похитителя своей дочери только через тюремную решетку,- объяснил Дого и отверг совет Симби.

Как только Симби поняла и уверилась, что все достигло наивысшего напряжения, она измученно сказала Дого:

- Видно, я должна признаться тебе, что ты встретил меня на перекрестке и захватил в рабство из-за моего' собственного желания познать бедность и бедствия, чтобы претерпеть от них лишения. Но теперь мое желание полностью иссякло по причине суровых кар, которым ты постоянно подвергаешь меня с тех пор, как захватил около часа назад.

Сегодня я уверилась, что юной девушке вроде меня нельзя стремиться к познанию бедности и бедствий. Потому что все, кто испытывает бедность и бедствия, любую минуту молятся об избавлении себя от них. Я признаю, что совершила ошибку.

Хотя моя состоятельная матушка и многие пожилые люди из нашей деревни строго предостерегали меня от попыток познать бедность и бедствия, я не слушала предостережений, мои уши отвергали их (предостережения) как «чепуху».

Умоляю тебя, о Дого, мой захватчик, сжалься надо мной и отпусти меня обратно к матушке, потому что она будет сокрушаться, и, возможно, даже до полной смерти, которая постигнет ее через несколько дней, если только она не увидит, что я вернулась домой.

- Вот оно как? А ты все же радуйся, Симби,- ведь я похитил тебя в тот самый день, когда ты принесла жертвоприношение на перекресток, чтобы познать с его помощью бедность и проч. Я горячо поздравляю тебя как доблестную девушку, которая решилась променять свободную жизнь на лишения от бедности и бедствий.

Но поверь, Симби, это недостойно доблестной девушки - отрешиться от своей решимости, не изведав ее до дна!

Ведь уже дня через два или три ты познаешь бедность и бедствия - сполна. Ты окунешься в лишения даже глубже, чем собиралась, потому что лишения от бедности и проч. бывают почти бездонные.

А теперь давай-ка поговорим о твоей свободе и моей жалости. Я могу признаться тебе, Симби, что чем больше я, Дого, похититель детей, краду юношей и девушек, тем совершенней становится моя безжалостность к ним, и никогда в жизни не выпускал я кого-нибудь из них на свободу. Кем бы они ни были, я продаю их во что бы то ни стало, и такова моя изначальная политика. Нет, Симби, я не отступлю, к несчастью для тебя, от своего обычая только из-за того, что ты один-единственный ребенок у своей состоятельной матушки.

Ого! Тебе, значит, захотелось познать бедность и бедствия? Ты познаешь их, будь уверена, до самого дна. И вот тебе еще одно, дополнительное объяснение. Ты стоишь на Дороге Смерти. Тебя, конечно, не в чем винить, потому что «потерявшийся пес не ответит на зов - ему не вернуться из дальних лесов».

И «тому, кто упал ненароком в воду, больше не надо страшиться промокнуть», а ты, Симби, уже упала в воду,- ясно определил Дого.

Но Симби была ужасно испугана, услышавши, что она - на Дороге Смерти. И знакомые и родные часто ей говорили, что если путешествуешь по Дороге Смерти, то тебе обязательно предстоит умереть.

- А теперь иди, девочка, иди-иди,- сказал Дого,- и единственное обещание, которое ты можешь от меня получить,- это обещание, что я беспощадно продам тебя в одном из городов у Дороги Смерти.

Потерявшийся пес не ответит на зов. Матушка не раз призывала тебя отказаться от лишений, но ты не слушала ее, и теперь тебе не вернуться из дальних лесов,- повторил Симби Дого и вновь приказал ей идти вперед.

А когда она не выполнила его приказание, он влепил ей такую затрещину по затылку, что ее голова затрещала от боли, и безжалостно поволок для дальнейшей продажи.

К вечеру они добрались до города. И от этого города до деревни Симби было так безнадежно и незапамятно далеко, что она не нашла бы пути домой, даже убежавши от своего захватчика.