"Андрей Воронин. Рукопись Платона ("Княжна Мария" #04) " - читать интересную книгу автора

лишь заниматься своим делом и молить Господа о том, чтобы дожить до утра.
Проклятье, я так и поступил! Если бы я знал тогда, о чем прошу! Право,
святой отец, уж лучше гореть в аду, чем влачить то жалкое существование, на
которое я ныне обречен!
- Да, - сказал отец-иезуит, задумчиво кроша хлеб, - вознося к небу
молитву, надлежит соблюдать осторожность. Людям свойственно забывать о том,
что их мольбы могут быть услышаны, и они зачастую не ведают, о чем просят
Создателя. А он, в безграничной милости своей, порой удовлетворяет даже
самые неразумные из наших просьб - полагаю, просто в назидание. Но не
отчаивайтесь, сын мой. Нам не дано постичь глубинный смысл замыслов
Вседержителя. Возможно, сохраняя вам жизнь, он имел в виду нечто вполне
конкретное.
- Вот уж не знаю, на что я теперь могу сгодиться, - заявил калека,
стукнув своей деревяшкой в каменный пол и тряхнув пустым рукавом. - Какой
прок Господу и Франции от того обрубка, в который я превратился?
- Этого нам знать не дано, - кротко ответил иезуит, снова наполняя
кубок и протягивая его калеке. - Продолжайте, сын мой, прошу вас!
Калека выпил вино, вынул из кармана трубку и кисет, но вовремя
спохватился и спрятал курительные принадлежности от греха подальше. Иезуит
сделал вид, что ничего не заметил.
- Так вот, - продолжал калека, рассеянно почесывая грудь под грязными
лохмотьями рубашки. - Как я уже говорил, мины под стены кремля были
подведены заранее. Это избавило нас от адского труда, но в такой
предусмотрительности была и своя слабая сторона: порох мог отсыреть за то
время, что лежал в земле. В точности следуя распоряжениям майора, я вывел
свой взвод к северной стене укрепления и приступил к проверке мин, опасаясь,
что под покровом ночной темноты мои люди попросту разбегутся, как тараканы,
бросив меня одного. Я стоял на месте, потихоньку замерзая, и наблюдал за
тем, как бродят вдоль стены огни коптящих смоляных факелов, которыми были
вооружены мои саперы. С переправы доносился адский шум, и, признаюсь, я
вслушивался в него не без зависти. На востоке полыхало дымное зарево, и я
все время ожидал появления оттуда казачьего разъезда. Тут ко мне подбежал
Арман - я говорил вам о нем, тот самый капрал, который помог мне справиться
с Мерсером, - и доложил, что в подземелье под северной башней что-то
неладно. Что именно, он объяснить не смог - бормотал что-то о бочонках,
просыпанном порохе, капающей со свода воде...
- И вы ничего не заподозрили? - удивился отец-иезуит, приподняв тонкую
бровь.
- Простите, святой отец, но что я мог заподозрить? Принимая во внимание
обстановку, капрала можно было понять: ему было недосуг разбираться, что
происходит с миной. Заметив признаки неисправности, он поспешил доложить о
своих подозрениях мне, своему командиру. Так, по крайней мере, мне тогда
показалось... Да и как я мог подозревать в чем-то Армана после того, как он
вступился за меня у костра?
- У него были причины желать вам вреда? - спросил отец-иезуит, подливая
калеке вина.
Инвалид немного помедлил с ответом, с сомнением заглянул в кубок и
задумчиво шевельнул бородой.
- Признаться, да, - сказал он. - Мне неприятно об этом вспоминать, но
ведь вы, в конце концов, священник и я могу быть откровенным с вами, не так