"Андрей Воронин. Тайна Леонардо ("Слепой" #34) " - читать интересную книгу автора

нездоровое оживление. Говоря о новых художественных принципах, которые
утверждал в искусстве великий Леонардо, Кира Григорьевна краем уха ловила
высказываемые хриплым полушепотом предположения, сколько лет было натурщице
и как она, сопливая девчонка, ухитрилась родить такого раскормленного
младенца. Внешность "мадонны с цветком" также подверглась всестороннему
обсуждению и была признана не выдерживающей критики.
Затем настала очередь "Мадонны Литта". Кира Григорьевна упомянула о
семействе итальянских герцогов, в собрании которых некоторое время
находилась картина, благодаря чему она и получила свое название, рассказала
о стремлении художника воплотить в образе мадонны черты идеально прекрасного
человека, а потом, сделав поправку на уровень аудитории, предложила
экскурсантам обратить внимание на руки мадонны.
- Обратите внимание, - сказала она, - на то, с какой скрупулезной
точностью художник следует натуре. Во времена Леонардо не существовало
маникюрных наборов, и, если хорошенько приглядеться, можно заметить, что
ногти на руках у мадонны аккуратно обгрызены...
- Ну вот, - немедленно объявил один из нефтяников, краснолицый крепыш с
седеющей шкиперской бородкой, которая шла ему как корове седло, адресуясь к
своей дорого, но безвкусно одетой супруге, - ты видишь? Мадонне можно, а мне
нельзя?
Подавив горестный вздох, Кира Григорьевна предложила экскурсантам
"побыть наедине" с великими произведениями искусства и с облегчением
умолкла. Рассыпать бисер перед свиньями - занятие бессмысленное, но ничего
другого она, к сожалению, не умела.
Несколько нефтяников, в том числе и тип со шкиперской бородкой,
ссылавшийся на авторитет да Винчи в своей борьбе за право беспрепятственно
грызть ногти, столпились перед "Мадонной Литта", разглядывая и обсуждая ее с
придирчивостью потенциальных покупателей. В целом, как поняла Кира
Григорьевна из подаваемых ими реплик, то, как Леонардо владел кистью,
заслужило их одобрение.
- Гляди, - по-прежнему обращаясь к жене, ворчал давешний бородатый
нефтяник, почти водя носом по стеклу, защищавшему мадонну от таких, как
он, - гляди, как человек работал! Одна тыща четыреста девяностый год,
Америку еще не открыли, а нарисовано-то как! Не картина - фотография! А ты,
понимаешь, купила картину... такие бабки отвалила, а на нее глядеть страшно!
Мазня! Не поймешь, то ли он кисточкой краску по холсту развозил, то ли
лопатой, все в буграх, и пыль с этих бугров хрен сотрешь...
- Можно подумать, ты только и делаешь, что пыль в квартире вытираешь, -
хладнокровно парировала жена, разглядывая злополучную мадонну холодным
оценивающим взглядом удачливой соперницы.
- Ха, размечталась! - Явно задетый таким несправедливым выпадом
покоритель земных недр, похоже, забыл, где находится, и его голос, способный
перекрыть визг снежного бурана и шум работающей бурильной установки,
раскатился по всему залу, заставив посетителей обернуться.
Смотрительница вскочила со своего пуфика так стремительно, словно ее
ткнули снизу сапожным шилом, и устремилась к нарушителю спокойствия с тихим,
но пронзительным шипением: "Тише! Тише! Что вы себе позволяете?!"
- Пардон, мамаша, - добродушно пророкотал нефтяник, прижимая к сердцу
большие красные ладони, - виноват, больше не повторится...
- Валенок, - отчетливо произнесла в наступившей тишине его жена. -